Гавриле стало беспокойно, он уже клял себя за то, что тайно приводил Федорушку. Тревога грызла его — вполне понятная тревога.
Не найти бы им в доме жемчуг, что растеряла Федорушка!
О том, что Чекмай велел ребятишкам искать жемчуг на дворе, Гаврила знал, и о находках знал. И очень ему те находки не нравились.
Дом велик, жемчужинки Федорушкина зарукавья малы, и все же… В горнице, куда он тайно привел зазнобу, на лавке лежали войлоки, свешиваясь и закрывая пространство под лавкой. Ну как пара жемчужинок туда закатилась? Что-то Федорушка сумела собрать впотьмах. Гаврила уже клял себя за то, что сам утром не добежал до той лавки и не заглянул под войлоки.
Наконец он собрался с духом и пошел прочь со двора — к Сретенской обители, к храму.
Столяров на время выставили из дома, велели им идти к летней поварне — там им квасу нальют.
Ермачко Смирной за годы службы в Земском приказе на всякое насмотрелся. Бывал он и при выемках. Но если Павлика Бусурмана с прочими стрельцами употребляли для работы — ларь тяжеленный сдвинуть, половицы с пола отодрать, держать за руки хозяина жилища, — то Ермачко умел высматривать сомнительные места.
Ластуха и Чекмай молча смотрели, как Смирной неторопливо обходит комнату за комнатой, тычет нарочно подобранной на дворе палочкой во все щели. Видно было, что человек не впервые ведет такой розыск. Он подбирал крошки, нюхал их, иную пробовал на зуб. Он внимательно разглядел весь приклад столяров. Все оконницы и дверные проемы были им тщательно обследованы.
Поднявшись в светлицу, он внимательно изучил старый армяк, которым укрывался Петрушка Кутуз.
— Кониной пахнет. Не иначе, Кутуз его на конюшне утащил.
Поблизости от армяка Смирной нашел крошки.
— Хлеб. Да и дурной — с мякиной.
— Так ближе к лету чуть ли не все пекут хлеб с мякиной, — сказал Ластуха.
Они спустились вниз по узкой лестнице, вошли в большую горницу, Смирной пошел вдоль стен и задержался у дверного косяка.
— А вот, — сказал он. — Ниточка черненькая, с края суконного то ли кафтана, то ли однорядки. Найдена низенько — полагаю, человек в черной однорядке приходил, нитка — от подола.
— Мамлейко, ступай к столярам, узнай…
Дважды повторять Чекмаю не пришлось.
Наконец Смирной добрался до лавки, прикрытой войлоками. Они свисали до самого пола. Чекмай сел на эту лавку, удивляясь, что Смирной к ней не подходит. Оказалось, приберегал ее напоследок, как девка — лакомство.
Он подобрал очередную крошку, попробовал на зуб.
Чекмай вздохнул — ну, какой прок от тех крошек?
— Чекмай, а Чекмай… — позвал Ермачко.
— Чего тебе?