По акту проверки «АргоРечТур» мог получить лицензию, но госпожа Инякина почему-то не обратилась за ней в Волжское управление. Судно так и ходило без лицензии, и в этом, как сочло следствие, был виноват и Темиргазеев, который «не принял мер предупредительного характера, что и повлекло трагические последствия», как записано в обвинительном заключении».
По ходатайству следствия Темиргазеев и Семенов были арестованы.
Характерно, что ни тот, ни другой так своей вины и не признали ни во время следствия, ни в суде. Ирек Темиргазеев заявил суду, что не считает себя виновным, поскольку, по его словам, «судов старше 30 лет вообще не должно быть, они должны списываться и идти на кладбище». При этом он постарался переложить всю вину на своего подчиненного Семенова, который непосредственно составлял акт, утверждая, что сам физически не мог «все охватить». В этом начальника отдела активно поддержал адвокат, заметив, что его подзащитному просто дали документ на подпись, а тот не усомнился в честности господина Семенова, с которым давно работал.
Сам судебный процесс характеризовался тем, что большинство из тех, кто оказался причастен к этой трагедии на Волге, понимая, что от ответственности уже не уйти, старались или переложить свою вину на других, или запутать следствие в лабиринте технических терминов и бюрократических решений, или вызвать к себе сочувствие рассказами о критическом состоянии своего здоровья или трудном положении семьи, а когда и это не помогло, то просто откровенно лгали. Исходя из практики расследования подобных уголовных дел крайне редко обвиняемые полностью признают свою вину на суде и уж тем более извиняются перед потерпевшими. Если прийти сегодня в любую колонию и поговорить с ее обитателями, то и там вы редко встретите виноватых. Кто бы то ни был — убийца, казнокрад, насильник, террорист или безобидный пьяница за рулем. Подавляющее большинство расскажут вам трогательную историю о том, как его осудили за преступление, которого он не совершал. Простой обыватель может в это поверить (на что, кстати, и рассчитывают обвиняемые и их адвокаты, настаивая на суде присяжных). Но для этого и есть следователь и прокурор в суде, поддерживающий обвинение от имени государства, чтобы остужать пыл особо изобретательных защитников, пытающихся ввести присяжных в заблуждение или надавить на их жалость. И это действует только тогда, когда у прокурора на руках железобетонные доказательства, добытые следователем, а точнее, их совокупность. И главный результат работы следствия в том и состоит, что именно такие доказательства представляются в суд.