Дежурный поцелуй в макушку.
- Неужели ты думаешь, меня остановит твоя неправдоподобная игра? — тихо фыркнул мне в макушку муж, касаясь горячей ладонью моей щеки.
Я сплю. Я его игнорирую. Ничего не слышу. Меня нет. Я не здесь. Я его не знаю. Папенька… чуть было не захныкала я.
Ильиз снова тихо рассмеялся и как-то с вызовом заявил:
- Ну ладно, дорогая…
И тут я раскрыла глаза, потому что моих губ коснулось горячее дыхание с привкусом заморского вина, а дышать стало значительно труднее, под весом мужчины.
- Если ты хочешь, можешь продолжать спать, - улыбнулся самодовольно рыжий, - я сам тут разберусь, что у тебя к чему.
Пока я осмысливала его слова, Ильиз меня снова поцеловал. Я неуверенно попыталась сопротивляться, но бежать было некуда. Этот поцелуй разительно отличался от того, в папенькиной усадьбе. Я все ждала, когда же дознаватель снова проявит свою жестокость, но с каждым касанием его губ, мне все больше хотелось продолжения. Сама не заметила, как перестала упираться в обнаженную грудь мужа, не поняла, когда пал этот барьер между нами, утонув в ощущениях… как все мысли вытеснялись, усиливающимся жаром в крови…
- Вот видишь, Хльюи, я не кусаюсь, - оторвался на мгновение от меня муж и собственноручно заложил мои руки за свою шею, заставив обнять его. — Я могу быть с тобой нежным, - шепнул он, коснувшись моих губ пальцами, и потянулся к горлу, - могу быть ласковым, Хльюи…, - снова легкое касание наших губ, и его руки ползут ниже по моему телу, собственнически и нагло, - если ты мне позволишь…
Пока я пыталась вернуть себе ясность ума, и сообразить вопрос это был или сарказм, Ильиз перешел в решительное наступление, не давая мне больше времени на испуг или лишние мысли. И если я думала, что позорно потеряла голову от поцелуя, то сильно ошибалась. Это я еще была в своем уме, можно сказать. А вот, когда кремовый шелк сорочки был порван и отброшен в неизвестность, когда дознаватель алчно осмотрев меня янтарным голодным взглядом, бессовестно припал губами к моей груди, а руку и вовсе потянул вниз, касаясь меня непозволительно дерзко, словно имел на это право, и невыносимо нежно, словно лебяжьим пером приласкал… я выгнулась, в панике пытаясь сообразить, где же тут связь с его планами на меня, которые я вполне отчетливо видела и слышала еще тогда, в самом начале нашего знакомства и закусила собственный кулак, сдерживая рвущиеся хриплые стоны.
- Хльюи, - отвлекает меня от мыслей муж, нависая надо мной, и заглядывая в глаза. Впрочем, руки бессовестной не убрал, дразня меня и лаская, о боги! Я только сейчас осознала, что лежу под голым мужчиной, сама такая же нагая, с непристойно разведенными в сторону ногами, где он… демоны! Что ж это за наказание такое! Стыдно-то как! Я попыталась свести ноги вместе, но Ильиз не позволил, - дорогая, - его шепот у самых моих губ, - перестань думать, - и его касания становятся глубже и проникновение, и я действительно перестаю думать, а мой испуганный стон перехвачен его губами, и вот уже я ничего не могу понять или успеть осознать, потому что муж… он везде и сразу. Кажется, он поглотил меня всю собой, окутав своим жаром, своими руками, губами, своим светом. Ласковым и нежным светом. Ослепляющей яркостью своего дара.