Вот почему, а? Почему у нее все через одно место? Мюзикл-мечта не радует, месть Артуру — вообще ужас какой-то. Ей следовало торжествовать и наслаждаться его побитым видом, а она… а ей… ей стало стыдно. Отвратительно, отчаянно стыдно. И страшно, что после этой чертовой мести все, что еще могло сложиться, сломается окончательно. Что Артур больше никогда не скажет ей «люблю», никогда…
Аня зажмурилась и накрылась одеялом с головой, потому что перед глазами всплыла вторая картинка.
Бар «Последняя струна», столик у окна, фанатский сайт «Крещендо» в смартфоне и бутылка мартини. Боже, какое же было жалкое зрелище! Одинокая заплаканная женщина тет-а-тет с выпивкой. Тет-а-тет, правда, не продлился долго. Ведь женщина с мартини — это почти как женщина под красным фонарем, только бесплатная. Именно с таким выражением морды к ней вчера и клеились. Двое… или трое… Неважно. Она всех послала. Последнего кажется даже матом, итальянским. Почему-то ее вчера пробило на итальянский мат. Кажется, после того как она увидела на сайте этот самый чертов оторванный рукав…
Вспомнилось, как она сбежала от последнего «ухажера», поймала такси и велела ехать… сюда. По дороге репетируя речь. Обвинительную. Состоящую больше чем наполовину все из того же итальянского мата. Боже. Стыдно-то как!
Явилась, как озабоченная фанатка, выяснять отношения. Наорала. Разрыдалась. Снова наорала. Даже по морде съездила, что-то крича про чертов оторванный рукав. Правда, промазала. И сама свалилась — поскользнулась на свежем льду. Коленка до сих пор болит. Хорошо, ее вовремя поймали и не позволили ничего себе сломать. Хотя может и не сломала бы. Пьяным и дуракам везет. А она вчера именно такой и была — пьяной дурой. Дался ей этот рукав!
Она бы зажмурилась сильнее, но было уже некуда. Оставалось разве что сбежать, пока он где-то там мурлыкает и варит кофе. Тихо-тихо сбежать…
Высунувшись из-под одеяла и морщась от слишком яркого света, Аня попыталась найти взглядом свою одежду… хм… как-то она совсем не помнила, каким образом оказалась раздетой. И что вообще было потом, после того как ее на руках несли в квартиру, а она вырывалась и орала что-то… а черт бы помнил, что именно! Но кажется там опять фигурировали фанатки, помада и рукав…
«За что, за что, о боже мой!» — тут же зазвучали в голове куплеты из «Летучей мыши». Очень, очень подходящие к случаю.
— Анечка, — послышалось тихое от двери, — с добрым утром.
Аня вздрогнула, волевым усилием заставила себя выпрямиться (а не забиться под подушку) и независимо поглядеть на Артура, вошедшего в комнату.