Все это, да еще и на моей кухне, было серьезным испытанием моей и так истерзанной нервной системы.
Артур, Артур! И что ты со мной делаешь…
Я взяла свой бокал, глотком, не чувствуя вкуса, осушила.
Артур чуть тронул губами свой.
— Катя, — обернулся он к дочери, которая стояла на пороге кухни и счастливо улыбалась. Как в детстве, совершенно безмятежно, когда была совершенно уверена в том, что любит целый мир, а он ей платит тем же.
— Да, папа.
— Скажи, пожалуйста, почему о проблемах в школе мы с мамой узнаем уже тогда, когда изменить ничего нельзя?
— Ну, слушай, — возразила Катя, — ты же не можешь снять с должности этого… хм…
Под моим недовольным взором ребенок все-таки проглотил нелестную характеристику взрослого человека.
— Это, между прочим, он выгнал Лию Исаевну! А новая кикимора постоянно говорит, что я дура и лентяйка, и что с такими руками как у меня только на баяне играть! Сама-то! Бензопила!
— Почему ты не сказала, Катя? — я едва не схватилась за голову.
Я знала, что у Кати новый педагог. Мне Лия Исаевна сама сказала в конце прошлого года, что уходит. Уезжает к детям в Канаду, ее там пригласили в консерваторию, все так же преподавать скрипку. А заменит ее молодой, но опытный специалист с лучшими рекомендациями…
Видимо, не хотела расстраивать. Или сама ее не видела. Бензопилу эту. Надо же! Назвать Катю — лентяйкой!
Артур только вздохнул и набулькал мне еще коньяку.
— Дочь. При первых признаках того, что что-то идет не так. Надо! Не молчать! Есть же я. Есть мама. Вот почему?
Он вопросительно посмотрел на меня, я согласно кивнула. Все это перенести на трезвую голову было просто невозможно.
— Потому что это мой выбор, — вскинулась Катя. — Потому что я хочу найти себя, а не вечно подражать этому старью.
— Какому старью? — изумился Артур.
«А! Так он не в курсе революционных теорий своей малышки?! О-о-о!»
Я сама взялась за бутылку и набулькала до краев в бокальчик. И замперла, превратившись в зрителя.
— То, что делаете вы — это отстой! — не обманула моих ожиданий Катя.
— Да что ты! — Артур сделал заинтересованное лицо.
А я… Странно, но я даже не бесилась. Я… любовалась. Или это так коньяк подействовал.
— Да! — Дочь взмахнула руками. — Ничего нового. Те же гармонии, те же мелодии сто лет подряд. Тоска же! Как пони, что бегают по кругу и гордятся тем, что они — самые крутые. И у них — высшее музыкальное образование.
— Ага, — кивнул Артур. — А ты так не желаешь?
— Нет! — страстно выкрикнула дочь и дернула головой, словно перебрасывая косу за спину. Увы. Косы не было, а с зеленым хохолком эффект был совсем не тот. Но Катю это не смутило. — Я хочу свободы! В жизни! В творчестве!