Колонна не трогалась - по перемычке, соединяющей плато с трассой, шли саперы, тыкали заостренными шестами, рядом с ними трусили на поводках две овчарки. Собаки перебирали лапами, поднимали, опускали морды, мели пыль поджатыми хвостами. Капитан посмотрел на часы, выругался с сожалением- "еще час торчать!" Сергей посмотрел на свои - уже было без пятнадцати час. Пока проверят, пока доехать до поста у 'зеленки', там еще десяток километров через всю 'зеленку', посадка - раньше пяти часов вечера они не вылетят. Переться в незнакомое ущелье ночью, без разведки. Неизвестность, зной, хорошо, что послушался совета - снял гимнастерку, пыль в горле, на руках, на шее... Наконец машины сорвались с места, пронеслись по перемычке, броня загудела, ударившись о твердое покрытие шоссе. Обернулся не только Сергей, оборачивался каждый, как только его машина съезжала с песчаной полосы плато вертикальной стеной, обманывая зрение, делалось все выше, нависало над маленькой колонной. Еще держался взбитый прах их следов на серпантине спуска...Река неслась справа, отставая от них. Когда приблизились серые дувалы, закрывающие куполообразные строения, Сергей оглянулся - стена плато немного отступила, охватив всю южную сторону города, стену еще пересекал светлый нестойкий зигзаг ...
Город, лежавший на трассе между Кандагаром и Мукуром сам по себе почти не доставлял хлопот, только изредка - раз, два в неделю - поднималась беспорядочная стрельба в верхней его части, да несколько раз обстреливалась застава на западном конце, у въезда в "зеленку". Отдельный парашютно-десантный полк, присутствовавший здесь двумя батальонами, батальон мотострелков обеспечивали дорогу на всем ее протяжении в долине - около семидесяти километров на равнине и, самое главное, Восточный проход крутой, почти двухкилометровый взлет дороги, после которого она уже не выходила из тисков Гиндукуша до самого Кабула. Именно вокруг Восточного прохода шел многоярусный бой, именно их полк оттеснял мятежников, чтобы дать возможность специальному дорожному батальону проложить новый серпантин взамен обваленного. Кабул теребил...Вообще, кампания 1984 года проходила сумбурно, лихорадочно. Причины были в Москве, как , морщась, объяснил после зачтения приказа о провале очередной Панджшерской операции Михалыч, что штатские пускают военную машину вразнос. Полк с февраля сменил три дислокации - его то раздергивали по батальонам - один в Панджшер, другой на охрану авиабазы в Шинданде, потом, будто спохватываясь - на границу с Пакистаном. В приказах появлялись фразы - "...обеспечить непроникновение караванов оппозиционных сил", "способствовать всеми силами поддержанию порядка в районах, контролируемых народной властью..." Дважды приезжал сам глава народной власти. Они были внезапны как артналет, когда слышен вой снаряда и глаза в страхе мечутся, отыскивая укрытие. Страха , разумеется , не было, раздражение , да, от внеочередного построения. И паника в штабе перед очередным визитом, когда спохватились, что огромный полковой пес Бабрак не был еще переименован. Из-за его клички случился скандал, когда , заслышав свое имя, пес вынесся перед изогнутым от хохота строем. Бабрака хотели тут же пристрелить, потом начальник политотдела армии под личный контроль взял дело назначения другой клички собаке. Выяснилось , что о деле забыли, сам Михалыч постановил звать пса Мухтар, а поскольку времени до гостей было в обрез, его запереть и обещал караулу наряд по вывозке табельной тары с нечистотами, если не дай бог...