— Перегрузка включёна. Повышенная травмоопасность.
Глаза Мирореза округлились. Он больше не давил. При всём напоре, не мог. Его отпихивали обратно.
Ровальд извернулся, пропуская вперёд широкоплечего нерона, ловко схватился за локоть вытянутой вперёд руки противника, и, упираясь, нагнул его до земли. Они поменялись местами. Лезвие остановились. Голова Мирореза извернулась на 180 градусов:
— Что, не идёт дальше, да, независимый? — Улыбался телохранитель. — Я сделан из легированной стали.
Ровальд надавил чуть сильнее. Из лопатки телохранителя, пробив одежду, вылетела толстая пружина. Надавил ещё сильнее, вжав лицо в пол. Вспыхнул сноп искр, хруст, скрежет и конечность обмякла, а вместе перелома заискрились прыски тока.
— Нет, только не нейропровода, только не рви. Нет, пожалуйста. — Заголосил тяжёлый телохранитель.
Провода натянулись и оборвались. Рука отлетела в сторону, и телохранитель упёрся затылком в землю, обмякнув.
Телохранитель чертыхнулся, извернулся, приподнимаясь, но через мгновение отключился. Прямой удар в голову сорвал то, что было спрятано в шее. Вытащив кулак из резинового лица телохранителя Ровальд выпрямился, и оценил обстановку. Свинорыла на месте нет, убежал. Зато босс. Босс был. Подойдя к нему, Ровальд глядел жирного урода, в висках которого торчали проводы, уходящие за спину, а под глазами зияли гнёзда для соединений с компьютером.
— Может, договоримся, м? — Сказал жироборов и упал замертво. Ровальд одним движением вырывал провод из горла.
* * *
Старик, Ровальд, и ещё десяток других заключенных, стояли и смотрели, как свинорыл пытался открыть многослойную бункерную дверь. Стучал, умолял. Но никто ему не открывал. Вдали шумела канализационная вода. Свинорыл почувствовал, что сзади кто-то есть и обернулся.
— Давай договоримся? Мы же цивилизованные люди. Я сделаю всё что ты хочешь. Только не убивай. — Он встал на колени. — Прошу. Ну хочешь, сам меня изнасилуй, в любую дырку, как хочешь. — Огромный, трусливый, уродливый. На две головы выше, в четыре раза шире, снял штаны и продемонстрировал жирный волосатый зад.
— Этот издевался сильнее всех. — Подсказал подошедший старик. — Главный зверь в мышеловке. Ещё чуть-чуть и обделается. Может стать послушной собачкой.
— Зачем такая собачка? Впрочем. — Ровальд дал кнуты стоящим рядом освобождённым рабам. — Если выдержишь их боль, можешь стать их собачкой.
— Только не отеленовцы. Только не эти грязные свиньи. Нет, нет!
Его стали бить кнутами. Свинорыл упал, прикрывая голову руками, плакал, пока его избивали те, кого он презирал. Он стонал, ревел, и кричал от боли, а шипастые кнуты продолжали впиваться в жирную засаленную плоть.