Немало доброго сделал Симонов и «Современнику». Его звали на все сдачи, он выступал на обсуждениях, прикрывал своим именем не одну труднопроходимую пьесу. Вампиловские «Провинциальные анекдоты» и «Монумент» Э. Ветемаа в постановке Валерия Фокина помогал пробить именно Симонов. Но «Случай в Виши» своего друга А. Миллера не пробил. Не сумел, не смог, не под силу было. А может, не захотел. Однако «Цену» того же Миллера перевел, и она была поставлена в БДТ у Товстоногова…
Итак, открыла хозяйка. Вышел и хозяин. Седые, коротко стриженные волосы «а-ля Хем» по моде 60-х, черные живые глаза, в узкой смуглой руке трубка. Говорит неторопливо, картавя, с буквами «р» и «л» не в ладу, оттого, по слухам, и имя Кирилл сменил на Константин. Проходим через столовую, где висит подлинник Пиросмани, в обшитый деревом кабинет. Большой деревянный рабочий стол, лампа как у чертежников. Застекленный маленький столик для трубок. Трубки разные, их много, как у Жоржа Сименона, а может, у Сталина?
– Ну что ж, бгатцы, так сказать, пгочту вам пьесу, а Лагиса нас покогмит, чем, так сказать, Бог послал. А может, сейчас виски или джину со льдом?..
– Нет, сначала послушаем, Константин Михайлович!
– Ну что ж, я полагаю, пгавильно, так сказать.
И неторопливо начал читать. Название странное – «Четвертый». Список действующих лиц: «Он, Женщина, которую Он любил, Женщина, на которой Он женился». Интересно! Значит, не обманули нас: похоже, про себя пьесу написал! «Люди, возникшие в Его памяти: Дик, второй пилот, штурман». Смутило, правда, «Дик» – чудное имя. А дальше: «Тэдди Франк, Джек Уиллер, Бэн Кроу», – посыпались сплошь иностранные имена… Действие, оказывается, происходит в Америке. Неужто опять «Русский вопрос»? Ладно, будем слушать, не будем торопиться. Он и сам читает свою драму неторопливо, раздумчиво, – читает про Него, про героя без имени и фамилии. Он, и все тут…
«Вчера ему исполнилось 42, сегодня утром у него болела голова, а вечером ему надо было лететь в Париж…» Но тут его встретил кто-то из сидевших с ним в немецком концлагере и сообщил, что американский самолет с атомной бомбой вот-вот пролетит над Россией, о чем Ему, крупному американскому журналисту, надо оповестить в газетах, пусть далее его карьера полетит в тартарары! Это в устах Симонова прозвучало: «тагтагагы», как у немого, который учится выговаривать слова.
И тогда Он пойдет к Женщине, которую любил и бросил ради Женщины, на которой женился не любя, отчего поднялся сразу на несколько ступенек вверх по карьерной лестнице и спустился на несколько ступенек вниз к подвалу подлости. Он придет к Кэт – так ее звали, – придет к своему прошлому – за помощью, за советом, как ему поступить в этой ситуации. Она напомнит ему о друзьях, с которыми он летал радистом в экипаже из четырех человек, и уйдет готовить ужин, оставив его наедине с сомнениями и невеселыми мыслями о своей путаной жизни. И вот здесь появятся «люди, возникшие в его памяти»: Дик, второй пилот и штурман. Появятся молодые, в рваной военной форме, какими он их запомнил по концлагерю, откуда бежал благодаря их помощи. А они были расстреляны за организацию побега.