И я рассказываю, рассказываю, рассказываю. Между прочим, вспоминаю, что тогда в Москве не успел поблагодарить его за письмо по поводу «Королевской рати».
– Мне вправду понравилось.
– А какой мог бы быть фильм, если бы в нем играл Паша Луспекаев!
– Кстати, от чего он умер? Я ведь знал его по Киеву, замечательный был парень…
Я опять рассказываю. Смерть Луспекаева, случившаяся во время съемок, для меня недавнее потрясение, оттого рассказ подробен. Уже перед нами стоят три пустых чашки из-под кофе, а я все рассказываю…
– Слушайте, Миша, вы будете большим фраером, если когда-нибудь не оставите на время ваши актерские штучки и не сядете за письменный стол. Это я вам говорю, а не какой-нибудь марксист… – цитирует Платоныч из пьесы Льва Славина «Интервенция». – Нет, серьезно, я беру с тебя слово, что ты сядешь за письменный стол. В твоей башке накопилось для этого вполне достаточно. Ты хоть о Ромме что-нибудь записал? Помнишь, в Киеве ты мне о нем рассказывал…
Я вспомнил, как в 1969 году приезжал с «Современником» на гастроли в Киев. Мы с Платонычем поехали купаться на Днепр. В узком месте переплыли какой-то из притоков и улеглись на песок на островке, где было мало народа. Всласть наговорились. Я рассказывал о московских новостях, говорили о серьезных проблемах общего свойства. Я тогда сказал:
– Да, Виктор Платонович, без пол-литра тут не разобраться.
– Ох, Миша, я уже много лет пытаюсь разобраться во всех этих вопросах с пол-литрой и даже с литром, и тоже ни х… не выходит…
Я рассказывал ему тогда и о Михаиле Ильиче Ромме…
– Так вот, Миша, не будьте поцем и запишите ваши байки. И не говорите мне, что вы не писатель, что у вас другая профессия! Ну, так вы не напишете, как Лев Толстой. Но не хуже Кочетова вы написать можете. В общем, я, русский писатель Виктор Некрасов, здесь, на Монмартре, беру с вас честное слово, что вы однажды сядете-таки за письменный стол и изложите на бумаге ваши незрелые наблюдения хотя бы печатными буквами. А орфографию вам исправит ваша жена Регина. Она у вас с высшим образованием. Может получиться прелюбопытная вещица, батенька…
– А напечатает ее журнал «Континент».
– Последнее совершенно не обязательно. Вы пишите и почаще вспоминайте изречение: «Рукописи не горят».
– Если стоящие, – говорю я.
– А вот тут вы, Миша, безусловно, правы, – соглашается Платоныч…
– Виктор Платонович, почему вы говорите, что та страна гребаная, догадаться нетрудно, но почему эта?
– Сложный вопрос. Особенно для иностранца, каковым я еще себя чувствую. У меня ведь пока советский паспорт, – с шутливой гордостью говорит он. – Но ты же читал «Записки зеваки». Собственно, там все изложено. Эмиграция – это не сахар…