Делать нечего, я сыграл. Прихожу к Хессину. Он:
– У нас еще два фильма с участием рыцаря революции. Придется вам еще сыграть.
– Возьмите другого артиста.
– Невозможно. Фильмы выйдут почти одновременно, не могут же там быть разные Дзержинские. Сыграйте, он у вас хорошо получается.
– Тогда дадите?
– Конечно.
Сыграл еще, опять прихожу к Хессину. Он говорит:
– Миша, давайте откровенно. По поводу «Покровских» вам надо обращаться к Мамедову, без него я бессилен.
Тут я психанул и написал гневное демагогическое письмо генералу Энверику. Мол, вождя революции играть доверяете, а комедии о Москве в моей постановке боитесь! А чего там, собственно, бояться? Исход дела решила старейшая артистка МХАТа, милейшая Софья Станиславовна Пилявская, которую я, зная слабость председателя Гостелерадио к МХАТу, подговорил записаться на прием к Лапину. Она уговорила его запустить «Покровские ворота».
Снимали по заказу и на деньги телевидения на студии «Мосфильм» в телеобъединении Сергея Колосова. Кинопробы утверждал сам директор киностудии Н. Сизов. Я никогда не пробую многих актеров, проблема была только с исполнителем роли Костика. Перепробовали девятнадцать кандидатов – все мимо.
Мы с оператором Николаем Немоляевым уже возненавидели текст этой роли, а исполнителя так и не нашли. Однажды, после очередной неудачной пробы, иду по коридору «Мосфильма». Навстречу – режиссер Сережа Соловьев.
– Что в тоске? – спрашивает. Я рассказал. – Так тебе нужен шпаликовский мальчик середины пятидесятых!
– Вот-вот, – с надеждой подхватил я.
– Не ищи. Таких нынче нет, – успокоил меня Соловьев.
Однако, слава богу, один нашелся. Случай! Моя жена в каком-то фильме Киевской киностудии про партизан, который показывали по телевизору, обратила внимание на одного парнишку. И записала фамилию – Меньшиков. Мой ассистент по актерам Наташа Коренева узнала: студент Щепкинского училища, только что снялся в «Родне» у Никиты Михалкова. Наутро в нашей киногруппе появился паренек с очаровательной улыбкой, невысокого роста, в туфлях на каблуках и с часами, на циферблате которых был изображен красный Кремль. Ну, Кремль так Кремль. Зато глаза сообразительные, заразительный хохоток, не тронутый бритьем пушок над верхней губой. А когда они вместе с Таней Догилевой сыграли первые же реплики на пробе, мы с Немоляевым облегченно вздохнули: у нас появился актер, без которого бы не было нашей комедии.
Дальше уже все было проще. Броневой – прирожденный эстрадник Велюров, Игорь Дмитриев, Лиза Никищихина, Зося Пилявская, самоотверженно пробивавшая картину, – все они не вызывали сомнений. Сложнее был вопрос о двух мужьях при одной жене. На всякий случай у меня было припасено два состава. Один – суперзвездный: Лев Евгеньевич Хоботов – мой друг, гениальный Андрюша Миронов, прославленная русская красавица Наталья Гундарева – Маргарита Павловна и известнейший театральный актер Евгений Лазарев на роль Саввы Игнатьевича. (Роль Саввы я сначала предлагал Никите Михалкову, но ему сценарий резко не понравился, и пробоваться он отказался.) Сам я хотел снимать второй, не звездный состав (Ульянова – Равикович – Борцов). Но вот что забавно: когда я показывал пробы обоих составов, то на худсовете все единогласно требовали звездный. Особенно смущал герой Равиковича. Но окончательное решение должен был принять директор «Мосфильма» Сизов. И тут Сизов сказал: