В этом письме-экспликации Даль предлагает трактовать комедию-мелодраму Себастьяну в совершенно особом духе. Ему хотелось сделать из этой прозрачной истории нечто вроде «Процесса» Кафки. Жителям города, где живет Мирою, – предлагал Даль, – только кажется, что мимо их вокзала проходят столичные поезда. Рельсы уже давно заросли травой. Учитель видит звезду, которую он открыл, и она действительно светится в ночном небе, но ее почему-то никто, кроме него, на Земле разглядеть не может. Всю историю Олег предлагал кончить самоубийством Учителя, причем тоже в кафкианском роде. Что-то вроде того, что Учитель ложится на рельсы, едва угадываемые под травой, и его убивает поезд, который, распахивая дерн и землю, проносится на жуткой скорости…
Это был принципиально другой вариант истории, иной сюжет. Помню, я сказал ему тогда:
– Олег, когда я захочу ставить Кафку, я буду ставить Кафку, – если мне это разрешат, – а пока я ставлю конкретную, к тому же понравившуюся мне скромную комедию Себастьяну и предлагаю тебе сыграть в ней главную роль.
Он увял, скукожился, взгляд ушел внутрь себя, ему явно стал неинтересен предмет разговора и мой взгляд на пьесу.
Мне все-таки удалось затащить Олега к себе домой и попытаться в присутствии будущих партнеров увлечь его жанром и смыслом того, что я собирался снимать. Он сидел на диване и очень внимательно следил за ходом моих рассуждений. Я рассказывал, играл, показывал, убеждал. Иногда он улыбался, в его глазах, казалось, возникал интерес, но потом взгляд его потухал и он опять погружался в самого себя.
– Ну, что ты скажешь? – спросил я.
– Интересно. Это – решение, – ответил он.
– Ну а ты будешь играть в этом решении?
Наступила пауза, которую мог позволить себе только Даль. Все неловко молчали. Он что-то напряженно обдумывал, морщился, как от зубной боли, потом медленно закурил. Пауза явно затягивалась. Кто-то должен был упростить ситуацию. Я понял, что это предстоит сделать мне, пока кто-то из присутствующих неудачной остротой не сделает положение еще более неловким и ситуация приведет к конфликту.
– Олег, кончай. Это роль стопроцентно твоя. Тебе надо выучить «текст слов», надеть круглые очки, улыбнуться, и все! Успех в кармане. А уж мы будем тянуться за тобой. А, старик? Ну что тебе стоит?
Все рассмеялись. Улыбнулся и Даль. И снова наступило неловкое молчание. Тут уж актеры изобразили деловую суету, стали прощаться. Олег продолжал сидеть на диване. Выпроводив актеров, я подошел к нему:
– В чем дело? Ну скажи ты мне откровенно, в конце концов. Ведь мы с тобой немало переиграли и переставили. Тебя не устраивает мое решение?