Даль пришел в «Современник» в 63-м, когда премьеры спектаклей «Голый король», «Назначение», «Двое на качелях» уже отыграны. Правда, впереди «Обыкновенная история» – но Адуева-племянника сыграет еще молодой Лелик Табаков; «Всегда в продаже» – но Даль пока слишком молод, чтобы играть Кисточкина; «Сирано» – но есть два исполнителя, а он получает маленькую роль маркиза де Брисейля. Вместо пьесы «Двое на качелях» ему достается «Вкус черешни», где тоже два действующих лица, Он и Она, но уровень двух этих спектаклей и их резонанс неравноценны, хотя последний тоже пользуется успехом. Пролетела мимо Даля и роль, словно для него написанная, – Джимми Портер в «Оглянись во гневе». Спектакль ставился в 67-м, когда Даль и в силу таланта, и в силу уже занимаемого положения мог бы сыграть Джимми – но не сыграл. Роль досталась основателям: Кваше и Сергачеву.
Мимо Даля пройдет много далевских ролей, а те, что сыграны им, пусть и в хороших спектаклях, слишком малы и не отвечали его потребностям: старик-волшебник в сказке «Принцесса и дровосек», идущей на детских утренниках, друг Адуева Поспелов, эпизодическая роль Блудова в «Декабристах»… Напрягаю память, чтобы припомнить современниковские его работы, и – кроме, разумеется, Трубача во «Всегда в продаже» – четко вижу Ваську Пепла в «На дне» (пьеса была поставлена Галиной Волчек в 69-м году). Вот уж это была настоящая роль Даля. Он играл вора Пепла прекрасно! Я видел постановки этой пьесы во МХАТе, в Александринке – никакого сравнения. Пожалуй, только в довоенном французском фильме Жана Ренуара было что-то похожее. Там Пепла играл молодой Жан Габен. У Даля вор Васька Пепел – это русский запутавшийся человек, – тема, которую он здесь искал и нашел. Его тема. Даль сгорал в роли – получался Пепел.
Словом, Олег Даль безнадежно опаздывал на поезд, отправлявшийся от станции Роль к станции Признание. К тому же – и, может быть, это главная или одна из главных причин трагедии – он пропустил театральные и общественные процессы середины 50-х годов, которые сформировали наше поколение и дали ему запас прочности.
Далю было всего одиннадцать, когда умер Сталин, к временам хрущевской «оттепели» он едва достиг отрочества. А в театр пришел, когда началась новая, еще неясная для всех нас эпоха.
Олегу предстояло войти в коллектив «Современника», которому было уже восемь лет – уже, а не еще, если (в который раз!) вспомнить Немировича-Данченко, отпускавшего рождающемуся театральному делу не больше десятилетия счастливой жизни. Через год после прихода Даля в Театр-студию, летом 64-го, студия перестает быть студией и принимает статус-кво обычного московского театра в системе Управления культуры – процесс, увы, закономерный, но для Даля и его сверстников, прошедших в театр через два тура испытаний, да еще с торжественным принятием Устава, странный. Еще студентом наблюдая «Современник» со стороны, он стремился в него радостно и вполне сознательно, искал в нем свой идеал, а придя, застал его кульминацию и, следовательно, начало распада. Не закаленный нашим прошлым, не проживший становления театра и радости борьбы, он мучительней, чем следовало, переживал неизбежность его болезней роста.