Но ведь в каком-то смысле каждый большой музыкант-исполнитель, как и актер, певец, танцовщик, – интерпретатор, соавтор, разве нет? Да, до известной степени. Но Рихтер, и это подтверждали все великие музыканты, такие, как Гленн Гульд или Артур Рубинштейн, как бы сам сочинял музыку, которую исполнял. В этом одно из чудес гения Святослава Рихтера. Но его феномен еще и в другом: в осмыслении самой жизни как части музыки миров, преобразовании хаоса в гармонию. И в этом он как гений по рождению, по происхождению, по своей метафизической сущности не просто превыше всех своих коллег и собратьев, но отстоит от них, высится как Монблан, указывая на наличие Божественного начала на земле.
Понятно, что мой «панегирик» не поддается научному доказательству, не подвластна моей же логике и обоснованию понятия гений-прародитель, гений-теоретик, гений – школа для последующих поколений. Да, да, да, сдаюсь! И все-таки Рихтер – космичен и гениален в абсолютном смысле слова. Вот он бы мог сказать Владимиру Горовицу: «Вы, маэстро, гениальный пианист, а я космический музыкант». Но не сказал, не мог бы даже шутя такое произнести. На то он и Рихтер. Музыкант на века, на века веков, ориентир в пути, недосягаемая и ни с кем не сравнимая личность.
Какое счастье, что он оставил нам свои многочисленные записи, что о нем создан чудо-фильм «Рихтер непокоренный», где он сам, молчун, хранитель какой-то божественной тайны, перед своим уходом сказал миру словами, иногда странными и невнятными, загадочными, но и кристально ясными в своей безыскусности, что мы услышали интонацию его удивительной речи, увидели лепку его уже готового к уходу удивительного лица, на которое уже наложил отпечаток этот проклятый скульптор – смерть, проигравшая битву с бессмертием гения Рихтера.
В фильме о гениальном музыканте говорят Н.Л. Дорлиак, Гленн Гульд, Артур Рубинштейн, Бенджамин Бриттен, Г.Г. Нейгауз, использованы фотографии и любительская хроника разных лет. Но важнейшая составляющая – фрагменты великих сочинений, конгениально исполненных им в разные годы в разных странах. Его комментарии об исполняемых произведениях и собственные ощущения от сыгранного. Фильм-собор.
В финале этой огромной, потрясающей ленты (она так потрясает, что смотреть ее часто нельзя – задохнешься от насыщенности неземным кислородом! – но время от времени пересматривать необходимо – это минуты истины)… так вот, в самом финале кадр – скульптурный остов старика, выделяются одни глаза. Глаза эти смотрят и на нас, и внутрь себя. Глаза думают, думают, и тогда вдруг звучит последнее признание гения: «Я никогда не любил себя… Я никогда не нравился себе…» Рихтер медленно опускает голову на ладонь, его локоть упирается в стол, мы уже не видим его глаз. И так он сидит, закрыв лицо рукою, и молчит, молчит, молчит…