Иван еще раз чмокнул жену в щеку и отошел к Фомичу. Что-то прошептал ему на ухо. Фомич улыбнулся, и они обменялись с сыном крепким рукопожатием. Иван вернулся к Кристине:
— Значит, так: у нас с тобой в запасе есть минут десять-пятнадцать. Потом мы спокойно встаем и уходим. Если кто-то нас поймает по дороге и спросит, куда мы, говорим, что сейчас вернемся. Берем наши вещи в гардеробе, садимся в такси и сматываемся.
— А такси откуда возьмется?
— Фомич этим уже озаботился. Самое позднее — минут через двадцать будет.
— Ванька, ты — чудо!
Вместо ответа Иван наклонился к губам Кристины и поцеловал. Поцелуй этот был так сладок, что ни ей, ни ему не хотелось его прерывать, но тут, прямо над ухом, раздался торжествующий вопль Семь-сорок:
— Пять! Шесть! Семь!…
Воистину: наш пострел везде поспел! И как ведь только углядел, глазастый! А тут еще и гости стали присоединяться к отсчету секунд:
— Двенадцать! Тринадцать! Четырнадцать!…
Кристине сначала было неудобно вот так, на виду у всей толпы целовать любимого человека. С самого начала было неудобно, когда после первой же рюмки раздалось неизбежное «горько». Но Иван и не думал отпускать ее из своих объятий, а потом ей действительно стало все равно. Кристине было по-человечески хорошо. Она была счастлива и уже не желала скрывать это или подвергать сомнению, копаясь в собственной душе и прислушиваясь к внутреннему голосу: да? Нет? И Иван был благодарен ей за это.
После «горького» поцелуя возобновились танцы. На этот раз без каверз — просто быстрые и медленные, на любой вкус и цвет. Воспользовавшись моментом, улизнули новобрачные. Семь-сорок видел, как они покидали зал, но отчего-то не стал задерживать, хотя и понял, что больше гости их сегодня не увидят. На танцплощадку не пошел, хотя и поймал пару призывных взглядов от Инки. На Сережку словно навалилась светлая грусть, капельку смешанная с усталостью. Чтобы не привлекать внимания, вышел в холл и, обнаружив темный подоконник, уселся на него, опершись спиной в оштукатуренный оконный проем.
Жаль, что сейчас, сию минуту рядом нет Янки. Ей бы здесь наверняка понравилось. Она девчонка компанейская. Но самое главное — без нее все равно веселье получается какое-то рафинированное, ненастоящее. Да, сегодня он сделал все, что мог: завел толпу, слегка подразнил Кристину и Лесничего, был неплохим партнером для Инки, но это все напускное, ненастоящее. Ну и что, что все видят в нем рубаху-парня, внутри-то он все равно романтик Ромео!
Сергею вспомнилось, как месяц назад, покидая на рассвете Янкину комнату, столкнулся-таки в коридоре с ее матерью. И ничего. Глаза в пол не прятал, поздоровался, пожелал доброго утра, и даже был приглашен позавтракать вместе. Он не отказался. Так и сидели за столом втроем: он, Янка и ее мама. Янка была удивлена, но — Семь-сорок был готов в этом поклясться — обрадована! С тех пор он совершенно перестал прятаться и не скрывал своих чувств. Единственное, чего Сергей пока не сделал — это не назвал ее своей девушкой. Не хотелось, чтобы Янка поняла это как-то превратно и расценила, как ограничение собственной свободы. Как бы она не хорохорилась, но нанесенная Юрой рана все еще кровоточила. Поэтому Сергей решил, что этот вопрос она должна решить сама. Так будет правильно.