– Вами руководило божье провидение! – постарался успокоить вдову священник.
– Я пыталась донести до мужа свои опасения по поводу предстоящей дуэли, но герцог, что называется, закусил удила, и не желал слышать мои робкие возражения. Он попросту отмахнулся от моих неумелых попыток провести с ним переговоры, и занялся подготовкой к поединку.
– Герцог Санром поступил мудро, не вмешиваясь в ваши финансовые дела. К слову, он тоже мог позволить себе приобрести Зеркало, но не считал нужным совершать подобную трату. На поединок этот доспех все равно не надеть – это запрещают правила, а в обычной жизни он ему был, как считал Его Светлость, не нужен.
«А зря, – горькая складка легла в уголках губ герцогини. – Нельзя недооценивать коварства даже самых благородных противников!»
Но она промолчала. Привычная осторожность, выработанная годами противостояния королевской власти, взяла верх. И обидные слова, пусть даже произнесенные в присутствии верного союзника, так и не сорвались с ее губ.
– Не смею Вас больше задерживать, святой отец, – уже совсем спокойно произнесла Эсте Санром. – Всегда рада видеть Вас у себя в замке.
– Взаимно, дочь моя, – кивнул священник. – Жду вас на службе на празднике святого Ло. Я обязательно помолюсь о душах Вашего отца и мужа, герцогиня. А Вам желаю обрести духовное спокойствие.
На этом монах благословил вдову и чинно удалился из кабинета.
«В ближайшее время все решится, – подвела итог Эсте Санром. – Похоже, Невидимка будет искать со мной встречи!»
Мессе Генца, по-видимому, пребывал в плохом душевном расположении либо неважно себя чувствовал – он выглядел осунувшимся и каким-то посеревшим.
«Видимо, какие-то проблемы на службе, – подумала Дана, – раз и он уже по ночам не спит. Интересно, не из-за меня ли?»
Впрочем, этот вопрос интересовал ее сейчас крайне мало – у нее своей головной боли хватало. А явилась в Арбитриум она только для того, чтобы сообщить о попытке нападения на нее вчера и, разумеется, написать отчет об этом происшествии.
Тан Генца, однако, не торопился задавать вопросы и выражать какое-либо удивление. Он сидел за своим столом и внимательно читал её отчет, делая какие-то пометки на полях бумаги.
Документ был довольно скупым и кратким, потому что основные события, последовавшие за неудачным покушением, в него не вошли. По большому счету – из бумаги вообще ничего нельзя было понять.
«Он не задает никаких вопросов, – анализировала Дана. – Даже и не удивлен. Он уже знал! Ну, конечно! Наверняка тану докладывают о наиболее громких преступлениях в городе в приоритетном порядке, – догадалась она. – Но если он заранее уже был осведомлен, то чем вызвана такая его озабоченность? На нем же лица нет!»