— Слышь, а ты кто по классу?
— Мёрдок, отвали, я сплю.
— Бля, один из самых распространённых классов в игре, и чё в нём девки находят?
— Угм.
Доротея обратно задрыхла. Припёрся я к ней уже под утро, весь такой радостный, немножечко в говно. А у неё в это время романтика в организме была на нуле. Но я ж мега-звезда, всё равно раскрутил, под конец она даже расшевелилась немного. Выпить, правда, не дала, да не больно-то и хотелось. У самого ещё бутылка едва початая есть. Живём!
Я нашёл на тумбочке хозяйкины сигареты, закурил. Доротея немедленно чихнула и приоткрыла один глаз.
— Слушай, может, ты домой пойдёшь? — буркнула она.
— Пойду, — не стал спорить я. — Ща покурю — пойду.
Анекдота она, по ходу, не знала. Успокоилась. И даже снизошла до разговора.
— Ремесленник я.
— По жизни?
— По классу. Да и по жизни тоже.
— Так, это... вроде ведь на рынке барыжить — это торговцем надо быть. Или купцом? — загрузился я.
— Я эти булки, думаешь, на складе беру? — окрысилась Доротея.
Вот, блин, хрень какая. Раз трахнешь — золото, а не баба. Второй раз придёшь — п**дец, а не золото. В третий раз, однако, ну-ка н**уй экспериментировать. Щас правда докурю — и до свидания.
— Печёшь, что ли? — буркнул я.
— Пеку, что ли. — Встала, оделась. — До открытия рынка напечь надо.
— Ну и нахер такая работа, если она тебя бесит?
— Тебе сколько лет-то было?
— Когда помер? Тридцатник почти.
— А мне — полтинник. Почти.
Е**ть-колотить, держите меня семеро. Аватар-то себе аппетитный состряпала, лет на двадцать восемь — не больше.
— И что? В пятьдесят лет мозг резко перестраивается, и ты понимаешь, что единственный смысл в жизни — осуществлять бессмысленные действия, от которых тебя воротит?
— В пятьдесят лет понимаешь, что те, кто всю жизнь гонялся за мечтами и желаниями, сейчас сидят на пособии, накачиваясь дешёвым пойлом, пока их дети с кривыми зубами делают минеты дальнобойщикам за горячий сэндвич.
— Тьфу, б**дь! — Я соскочил с кровати, накинул базовый шмот из инвентаря. — Ну тебя н**уй, с такими сказочками на ночь.
— Что, правда глазоньки колет? — заржала Доротея, просто в реальном времени превращаясь из нормальной блядовитой и хлебосольной бабёнки в стрёмную и душную б**дину.
— Низкие люди, — глубокомысленно сказал я от самого выхода, — стараются заставить тебя чувствовать себя ещё ниже. А великие люди дают тебе возможность почувствовать, что и ты можешь стать великим. Я вот — великий. Поэтому Ромыч, Иствуд и Вивьен тоже чувствуют себя великими. А ты — х**та на постном масле. Булок я у тебя больше не куплю и всем друзьям отсоветую!