Ребенок между тем еще плакал в полусне.
Бедный дровосек приказал, выходя:
– Пусть она замолчит! Не то…
Жена дровосека опять стала укачивать малютку, крепко прижимая ее к себе и покрывая лобик ласковыми поцелуями. Так они и уснули обе. Воцарилась тишина, нарушаемая только мрачным храпом из носа бедного дровосека и умиротворенными вздохами товарной единички, дара Божьего, звучавшими в унисон умильным вздохам ее новой любящей мамы, пока обе мирно спали под медвежьей шкурой, изгрызенной мышами.
Товарный поезд, занесенный в бюрократию смерти как состав под номером 49, отправился из Бобиньи-Гар близ Дранси-Сен 2 марта 1943 года и 5 марта прибыл на конечную станцию, в сердце ада.
Выгрузив из вагонов партию бывших портных, мужских, дамских и детских, живых и мертвых, вместе с их родней, близкой и дальней, а также их клиентов и их поставщиков, не забыть бы еще для верующих их служителей культа, а для калек, стариков, больных и немощных – их семейных врачей, – так вот, выгрузив их всех, бывший состав под номером 49, которому, очевидно, не терпелось стать составом под номером 50 или 51, немедленно отправился в обратный путь.
Жена дровосека не видела, как он проехал порожняком в обратную сторону, всецело поглощенная своей новой ролью матери семейства.
Не видела она и состава под номером 50, да и всех следующих составов.
После приемки товара следовало немедля приступить к его сортировке. Опытные сортировщики, все как один дипломированные доктора, после осмотра отобрали лишь десять процентов партии. Сотню голов из тысячи. Остальные же – брак, старики, мужчины, женщины, дети, инвалиды – после обработки растаяли под вечер дымом в бескрайней глубине негостеприимного неба Польши.
Так Дина, именуемая Дианой во временных бумагах, и ее новенькие метрики, и ее ребенок Анри, младенец, брат-близнец Розы, обрели невесомость в лимбе рая, уготованного невинным душам.
Во многих сказках – а у нас с вами сказка – обязательно есть лес. А в чаще этого леса непременно есть самая густая чащоба, куда и пробраться-то трудно, девственное тайное место, защищенное от чужаков деревьями и кустами. Место уединенное, куда ни человек, ни зверь, ни бог не проникнет без трепета. Вот и в том большом лесу, в котором худо-бедно выживают дровосек с женой, есть такое место, где деревья растут чаще и гуще. Место, которого не смеет коснуться топор дровосека и где не найти ни одной тропки. Чащоба, куда можно пробраться только тайком. Детей, конечно, нельзя туда пускать. И даже родители боятся забрести туда и заблудиться.