Вдобавок к тому, что Мими со временем стала крупнее и активнее, чем я ожидала, она была помешана на еде, и стоило мне отвернуться, как она тут же залезала на кухонные столы и сжирала всё, что попадалось на пути. Я быстро приучила себя всё прятать, но приходилось постоянно быть начеку и не забывать закрывать двери в доме, чтобы она не ходила по комнатам, — вот только дети всё равно опять оставляли их открытыми. Конечно же, гулять с ней приходилось мне, и на прогулках она постоянно тащила меня за собой с такой силой, что я думала, она вывихнет мне руку. Я не могла спустить ее с поводка, потому что тогда она уносилась прочь в поисках еды. Однажды она забежала на кухню кафе у парка, и негодующий повар застукал ее за пожиранием связки сосисок, которую он оставил на столе; в другой раз она стащила сэндвич прямо из рук обедавшего на скамейке мужчины. В конце концов стало понятно, что на улице мне всегда придется держать ее на привязи, а дома — не спускать с нее глаз, и тогда я начала осознавать, что в тот день, когда я купила детям Мими, я, не подумав, отказалась от собственной свободы.
При этом она всё равно была очень красивой собакой, и на нее всегда обращали внимание. Пока я держала ее на поводке, она получала от прохожих невероятно щедрые комплименты. Я была настолько задергана, что, как ни странно, начала злиться и завидовать ее красоте и популярности. Короче говоря, я возненавидела ее, и однажды, когда она пролаяла весь день и дети так и не выгуляли ее, я обнаружила, что она рвет зубами новую, только что купленную подушку в гостиной, а дети, ничего не замечая, смотрят телевизор. Тут меня охватила такая неконтролируемая ярость, что я ее ударила. Дети пришли в ужас и страшное негодование. Они бросились защищать Мими, глядя на меня как на чудовище. Но если я и стала чудовищем, то только по милости Мими.
Первое время они постоянно напоминали мне об этом случае, но потом стали забывать, и однажды при схожих обстоятельствах ситуация повторилась, а потом снова, и в какой-то момент они почти смирились с тем, что я ее бью. Сама Мими начала меня избегать; теперь она смотрела на меня другими глазами и пакостила изощреннее: научилась прятаться и портить вещи исподтишка. Дети стали обходиться со мной с некоторой холодностью, держась на расстоянии, что, с одной стороны, дало мне больше свободы, но при этом я стала получать меньше удовлетворения от жизни. Наверное, в попытке избавиться от этого чувства и сократить дистанцию между нами я решила хорошенько постараться в честь дня рождения сына и полночи пекла ему торт. Это был очень красивый, изысканный торт из каштановой муки, посыпанный сверху шоколадной стружкой, и, закончив, я убрала его подальше от Мими и легла спать.