Потому делать нечего, придется идти к Саркофагу через Припять. Город этот я знал неплохо, бывал здесь не раз. А значит, были еще шансы на спасение Джека Томпсона, который уже еле ноги волочил.
Наверное, были…
* * *
Голова не болела, нет. Боль – это когда мозг работает и сигналит: мол, хозяин, плохо дело, надо что-то предпринимать. А тут было ощущение, что башку разбили, как сырое яйцо, а ее содержимое шкворчит на раскаленной сковороде и вот-вот сгорит на ней к чертям крысособачьим.
– Какого… ктулху… – еле ворочая языком, простонал Фыф, ни к кому конкретно не обращаясь и ничего не имея в виду. Просто ему нужно было услышать свой голос и понять – жив он или уже отошел в мир иной, где вполне нормально коптить мозги клиентов над костром.
– Потерпи, сейчас легче будет, – прогудел голос откуда-то сверху.
И следом раскаленную голову словно прохладной водой полили.
Фыф аж застонал от наслаждения – и вдруг понял, что кайф будет недолгим. Освежающая волна энергии была очень слабой, и если не взять себя в руки, то кошмар вернется, и очень быстро.
Понимание негативной ситуации – уже ключ к ее решению. Шам сделал над собой усилие и направил собственную ментальную энергию на устранение проблемы.
А потом было больно. Очень больно. Но в то же время приятно. Всегда классно осознавать, что ты можешь сам лечить свой организм, стоит лишь как следует об этом подумать. И Фыф думал изо всех сил, прям видя внутренним взором, как восстанавливаются поврежденные клетки…
Наконец боль ушла, и шам нашел в себе силы открыть глаза. Не все, но для начала вполне хватило и четырех.
– Очухался, – хмыкнул Харон. – Ну извини, иначе было нельзя. Выброс уничтожает все живое, если только это живое не успело спрятаться ниже уровня земли – или не додумалось заныкаться в одно из зданий, построенных до аварии. Подвал для нашего грузовика я вряд ли нашел бы, а вот въехать в подъезд старой пятиэтажки – это, похоже, была здравая мысль. Мы живы, и даже два десятка «кукол» выжили – остальные при ударе получили повреждения, несовместимые с жизнью. Меня экзоскелет спас, а ты башкой торпеду КамАЗа проломил – и вырубился.
– Тут одно из двух, – еле ворочая языком, проговорил Фыф. – Или башка хорошая… или торпеда хреновая…
– Или и то и другое вместе, – хмыкнул Харон. – Если шутить можешь, значит, жить будешь. А движение – это жизнь. То есть я к тому, что выдвигаться нам пора. Грузовику хана, так что придется на своих двоих.
– Ничего не обещаю, – проворчал Фыф и попытался открыть дверь кабины. Не тут-то было. Заклинило ее намертво.