— Вы явились сюда — без моего разрешения, заметьте, — Уваров прекрасно играл роль старпома. — А теперь скажите, что мешает мне выкинуть вас с трапа за это вторжение?
— На вашем месте, товарищ, я бы этого не сделал. Вы можете расстроить наших геройских пролетариев. А они очень впечатлительны к угрозам насилия. Мы не ищем неприятностей, а в ваших интересах поскорее стать под разгрузку и убраться отсюда. Вам не нужна задержка, а мы в два счета уберем лишний груз. Одно ваше слово, и наша пролетарская бригада будет на борту.
Этих двух шутников ждало у нас немалое разочарование. Они могли думать, что проникли на борт незамеченными, но вся наша команда знала о возможности нежелательных посещений, и отсутствие вахтенного у трапа не означало отсутствия должного наблюдения. Эти двое заерзали, ожидая ответа. Самое время вмешаться.
— Какие-то неприятности, старпом?
Лисья Морда обернулся, с удивлением обнаружив меня все еще стоявшим в сторонке. Его телохранитель резко развернулся на каблуках и сделал угрожающий шаг в мою сторону так, что мы чуть не столкнулись. Меня окатило несвежее дыхание с чесночным перегаром. Кажется, этот тип вообразил себя боксером. Простые люди всегда были склонны регулировать свои обиды кулачным боем. Раньше или позже появится тот, кто действительно знает бокс, и сотрет широкую улыбку с его лица. Эти докеры и грузчики не мелочь пузатая, они связаны с каждой аферой и надувательствами, которые происходят в этом речном порту. Я уже упоминал, что сейчас в войну практически везде (даже грузчиками) работают женщины, а мужики предпочитают заниматься бандитизмом под флагами разных цветов (в основном красным).
— Предлагаю вам отозвать вашего пса, товарищ, — недовольно произнес Лисья Морда, и, уставив на меня свои крысиные глаза, сказал: — Это разговор не для лишних ушей, парень, так что тебе лучше ускакать отсюда. Уверен, что мой друг, Тимофей, с удовольствием поможет тебе вылететь в дверь, если ты не найдешь ее сам.
Пора заканчивать, а то эта парочка возомнила себя бессмертными.
— Это скорее выглядит как попытка ограбить нас и заставить голодать наших товарищей на фронте. Это контрреволюция! — Я надеялся, что громовой голос и свирепый взгляд были достаточно убедительны. — А впрочем, если вы оставите нам расписку за изъятый груз, то мы не будем возражать, — сказал я примирительно в завершении.
Они были все же опасными людьми, и не стоило перегибать палку. Последние мои слова усыпили бдительность. Парочка "пролетариев" расслабилась, широко улыбаясь. Они уже в мечтах пожинали вечную благодарность своих прихлебателей, бесплатную выпивку и лучших девочек на выбор. Если последние им нужны, в чем я очень сомневаюсь.