Женщина пропала и вернулась с двумя сумками, когда работники «скорой» прибежали с носилками от машины, остановившейся напротив ряда пляжных баров. Врач и мать девушки пошли за носилками. Мы с Питером смотрели им вслед. Затем, не сказав ни слова, Питер поднял с полотенца свой телефон и побежал к «скорой». К моему большому удивлению, заговорил он с матерью. Он набрал что-то на телефоне, показал ей, и она утвердительно кивнула. Потом женщина поцеловала его в щеку и села в «скорую помощь», которая тут же уехала — уже без сирен.
— Как ты объяснился? — спросил я, когда ко мне подошел Питер.
— Я слышал, как она тебя спрашивала, говоришь ли ты по-русски.
— Ты говоришь по-русски?
— Немного, — улыбнулся он. — Предмет по выбору в гимназии.
— А русский ты выбрал потому…
— Потому что половина всех хороших научных статей по физике написана на русском.
— Разумеется.
— Они из Киргизии, а там все старше сорока немного говорят по-русски.
— В любом случае она, кажется, обрадовалась, что ты по-русски говоришь.
— Наверное.
— Она тебя поцеловала.
Питер рассмеялся:
— По-русски я говорю паршиво. С моих слов она поняла, что ее дочь спас я, и я…
— Ты?
Питер улыбнулся. Парень он симпатичный, но за время поездки — вероятно, из-за необычно скромного для него питания — с лица отчасти ушла ребяческая округлость, а на загорелом, до недавнего времени пухловатом теле проявились мышцы.
— Я не стал ее разубеждать.
— Почему? — спросил я, хотя подозрения у меня были.
— Лицо девушки, — ответил он, продолжая улыбаться. — И глаза. Когда она пришла в себя и открыла глаза… — мечтательно произнес он, что на Питера было совсем не похоже; по его собственным словам, он не способен к проявлению чувств. — Видел бы ты ее глаза, Мартин.
— А я видел. Когда мы были под водой, она на секунду-другую открывала глаза.
— Как думаешь, она тебя видела? — Питер нахмурился. — Ну то есть думаешь, она в тебе своего спасителя опознает?
Я помотал головой:
— Под водой лицо очень сильно меняется. Не знаю даже, смогу ли я сам ее узнать.
Питер подставил лицо солнцу, как будто хотел ослепнуть.
— Ты не против, приятель?
— Против чего?
— Что мы сделаем вид, будто за ней поплыл я.
Я не ответил. Не знал, что ответить.
— Какой же я идиот, — сказал Питер с закрытыми глазами. Кажется, он просто не мог перестать улыбаться. — О чем мечтают, когда занимаются плаванием — день за днем, год за годом, зная при этом, что чемпионом все равно никогда не стать. Ну, однажды ты спасешь утопающего, тебя будут чествовать как героя, может, дадут медаль, а когда-нибудь ты расскажешь детям, как она тебе досталась. Разве не так?