Он был слишком силен. Я не решалась ему перечить. У меня ни на что не хватало сил. Я лежала, как дохлая рыбка, и не мешала ему делать свое дело.
Прости меня, что я не постояла за себя. Прости мой страх и мою слабость. Всей душой надеюсь, что получу прощение прежде, чем умру. Столь ужасны оказались последствия моего молчания…
Полгода спустя, когда стало ясно, что я понесла, ужасная тайна начала разъедать меня изнутри — ибо дядя Маркус давно перестал заботиться о том, где он оставляет свое семя.
Дверь с грохотом распахнулась, ударившись о стену. София вздрогнула, чуть не выронив книгу. В дверях стоял Освальд с кипой бумаг в руке, одетый в спортивную одежду; с его лба стекал пот. Вид у него был на редкость самодовольный, глаза буквально сияли.
— Новые тезисы! — торжествующе провозгласил он, подняв руку с листами. Ничто в его внешнем виде даже не напоминало о событиях предыдущего дня. Перед ней стоял ее насильник — и разговаривал так, словно они лучшие друзья. У нее даже возникла мысль, что он свихнулся и что ей удастся каким-то образом уговорить его отпустить ее.
Но вдруг София заметила, как набух бугорок у него под облегающим трико, и поспешно отвернулась. Он возбуждается от своего религиозного бреда и пришел, чтобы снова ее изнасиловать?
Пока Освальд закрывал и запирал дверь, она поспешно положила на покрывало семейную хронику.
— Ты уже прочла ее? — спросил он.
— Нет, как раз собиралась начать читать, — солгала София. Не хотела, чтобы он начал расспрашивать ее о содержании. По крайней мере, пока она не дочитала до конца.
Он аккуратно сложил стопку бумаг на столик у двери. Потом подошел и сел на край постели.
— Я как раз заканчивал тренировку на велотренажере, когда до меня дошло, что ты обязательно должна прочесть тезисы. Тогда ты поймешь, насколько серьезно твое предательство.
— Отпусти меня! — вырвалось у нее. — Ты меня наказал, дай теперь мне уйти.
— Малышка моя, то, что ты называешь наказанием, вовсе не было для меня однократным мероприятием. Ты значишь для меня куда больше; надеюсь, ты это понимаешь?
— Ты спятил. Ты не можешь больше держать меня здесь.
Его глаза сузились. Схватив ее за волосы, он притянул ее лицо почти вплотную к своему. София попыталась вывернуться, но Освальд потянул сильнее, так что она вскрикнула.
— Принятие, — проговорил он. — Об этом говорится в новых тезисах. Тонкая грань между жизнью и смертью. Принять ту роль, которая уготована тебе жизнью. В твоем случае — понять, что твоя жизнь в моих руках. Ты помнишь Лили?
— Кого?
— Она была моей девушкой тут, на острове, когда я был молод. Мы играли с веревками, кнутами и всякими такими штуками. Однажды вечером она начала сопротивляться. И тогда все кончилось плохо. В смысле — для нее. Не повторяй ошибку Лили.