Подозрения Симона подтвердились, когда он вслушался в ее слова. Все время: «Франц сказал», «Франц сделал то-то и то-то»… Всё только о Франце.
Потом Мадлен заговорила о вступающих в силу новых правилах и наказаниях за плохое поведение. Звучало это не менее ужасно, чем наказания, придуманные в свое время Францем. Рис с бобами, принудительные работы и проекты по искуплению вины. И снова, после некоторых нарушений, провинившемуся придется окунаться в ледяную воду.
«Все это просто непостижимо», — подумал Симон. Именно это их чуть не убило. То, за что Освальду пришлось отвечать перед судом. Скандалы, в которых целый год разбирались СМИ. Тем не менее здесь все продолжается так, словно ничего не случилось…
Именно в эту секунду до Симона дошло, что «Виа Терра» действительно возродилась — и несчастные, стоящие сейчас в строю, пройдут через те же адские муки, через которые ему пришлось пройти совсем недавно. А некоторые, уже прошедшие все это, стоят сейчас в шеренгах, кивая на каждое слово.
Симон подумал, что нужно нечто большее, чем скандал в прессе и судебный процесс, чтобы уничтожить секту, и что Освальд в высшей степени тут присутствует. Насколько он может находиться вместе с ними физически, не играет никакой роли.
Проповедь Мадлен превратилась в жужжание в ушах у Симона, но тут она сказала нечто, заставившее его насторожиться. Она прицепилась к Бенни, который, по всей видимости, слушал ее без должного энтузиазма.
— Ты не имеешь права расслабляться, — заявила Мадлен. — Франц сказал, что проект «София Бауман» — наш первейший приоритет.
Бенни вздрогнул.
— У нас всё под контролем, — ответил Бенни.
— Тогда считай, что тебе повезло. Франц требует отчета. Сегодня ты не ляжешь спать, пока не положишь бумаги мне на стол.
С этими словами она завершила собрание. Строй рассыпался. Симон задержался.
И тут он сделал одну вещь, которой никогда раньше не делал. Отправил эсэмэску Софии, по-прежнему находясь на территории усадьбы.
София прочла сообщение Симона только через несколько дней после того, как он его послал. Обычно она читала сообщения в телефоне сразу, но в эти дни в ее жизни царил полный хаос. По вечерам София засыпала, едва голова касалась подушки.
Во-первых, она готовилась к приезду Магнуса Стрида. Тот просил ее забрать некоторые документы, имевшие отношение к процессу над Освальдом, и добыть разрешение, чтобы сфотографировать Софию в библиотеке. Это само по себе уже имело положительный эффект, потому что Эдит Бергман пришла в восторг, услышав, что о Софии напишут в «Дагенс нюхетер». Вид у нее даже стал немного виноватый. Наверняка радуется в душе, что не уволила тогда Софию с работы…