Не чувствуя усталости, партизаны быстро бежали к условленному месту. В ложбинке их уже ожидал Данилов.
— Молодец, Николай, мы своего добились, — задыхаясь, произнес Бойкач. — В деревне более терпеливые фрицы, вначале помалкивали.
— Они не могли понять: как это так, наступают партизаны и вдруг — танки! А эти побывали под партизанским огнем за Березиной и без малейшего сомнения вступили в бой, — сказал Данилов.
Бой затихал. Володя вышел из кустов и посмотрел в бинокль. На гравийке танков и автомашин уже не было.
Мины ложились дальше. На поле что-то горело. Колонна гитлеровцев отходила на свою прежнюю дорогу. Подрывники ожидали, куда теперь поведет их командир, чтобы немного обогреться и отдохнуть. А Володя еще не решил, по какому маршруту лучше пойти, чтобы провести ночь без тревоги.
Посовещавшись, решили направиться в Дубравку, хотя это и далеко. Зато подходы к деревне плохие, и немцев в ней может не быть. Володя уговорил Валю ехать на кобыле.
Зарево осталось позади. Тучи низко висели над землей, и партизанам казалось, что они все время спускаются с горы в какую-то тьму. Напряженные глаза различали на белом покрывале то серый кустик, то темную сосенку. Сырая погода глушила все звуки, и, кроме своих шагов, хлопцы ничего не слышали. Молчало небо, молчала земля, молчали и люди.
Партизаны шагали пока по незнакомым местам, и хотя шли без компаса и карты, но никто из них не сомневался, что доберутся туда, куда нужно. Наверное, в детстве белорусских ребят учила ориентироваться сама природа: пасмурные дни, непроходимые болота, темные боры. И теперь они в любых направлениях ходят без ошибок.
В полночь группа добралась до Дубравки и остановилась за огородами.
В деревне было темно и тихо, но командир приказал провести разведку. Он направил Гришу в один конец деревни, Калошу в другой и велел хорошенько осмотреть дорогу, по следам определить, не заезжал ли и не заходил ли в Дубравку кто-нибудь.
Обычно, каким бы глубоким сном ни спала деревня, стоит немного посидеть поблизости, и ты почувствуешь дыхание жизни. То скотина стукнет ногой, то дверь скрипнет, то заплачет ребенок и в окне засветится огонек.
Дубравка стоит запорошенная снегом, одной стороной прислонившись к лесу. Она словно притаилась, чтобы не выдать себя чужому. И эта тишина тревожила Бойкача, ожидавшего возвращения разведчиков.
Наконец они вернулись и сообщили, что ни отпечатков колес, ни свежих следов на улице нет.
— Что ж, пошли, — сказал командир и первым направился вдоль забора к дому.
С огорода он постучал в окно, но в избе никто не отозвался. Открыв калитку, Володя подошел к сеням. Дверь была не заперта. Неужели так крепко спят?