Они двинулись дальше. Сведения, которые им дали в Чан Дэ, несколько оживили упавшее настроение Елены. Здесь катер стоял долго, закупалась провизия, европейцы сходили на берег и осматривали город. По единодушным отзывам всех жителей, которые видели проезжих, они были веселы и бодры. Очевидно, все шло у них благополучно.
Здесь только Елена догадалась, что исчезновение ее было, очевидно, понято как бегство с Книжниковым назад в Ханькоу. Поэтому ни Дорогов и Те-нишевский, ни сам г-н Лю и не предприняли ничего для ее освобождения.
Не останавливаясь на ночевку в Чан Дэ, брат Андре поспешил дальше. Догнать катер до границ Гуй-Чжоу было нелегким делом. Сампан имел возможность продвигаться вперед только на бечеве, так как ветер в этих местах круглый год не меняет направления и дует с верховьев реки. Пользоваться парусами поэтому не приходилось и паровой катер приобретал в этой гонке крупное преимущество.
Но брат Андре убеждал Елену не отчаиваться. Лю мог сделать остановку. На ветхом катере могла произойти какая-нибудь поломка, в Джи Цзяне легко мог состояться спектакль. Впереди был целый месяц пути и за этот срок при той поспешности, с какой двигался сампан, надежду выиграть разделявшие их 200–250 ли нельзя было считать потерянной.
Кули, в помощь к которым в каждой деревне нанималось еще два-три человека, бодро тянули бечеву. Но жара становилась все нестерпимее, а течение быстрее. Сампан заметно замедлял ход.
Все же, судя по сведениям, которые удавалось получать у встречных лодочников и в прибрежных селениях, они догоняли Лю. Он, очевидно, делал остановки и, кроме того, слабенькая машина катера тоже с трудом боролась с течением. К концу третьей недели пути «Тун Лун Хва» был впереди только на 140 ли.
Теодор вошел, согнувшись, под циновку и поставил на доски палубы деревянный поднос с чайным прибором. Елена стала хозяйничать.
— Благодарю вас, — сказал брат Андре, принимая из ее рук маленькую голубую чашечку с дымящимся ароматным чаем. — Этот горячий напиток утоляет жажду лучше всяких прохладительных.
— Мне до сих пор кажется странным, — ответила она, — что у китайцев многое делается наоборот. Когда мы пьем ледяные напитки, они освежаются кипятком, мы считаем время по солнцу, они — по луне, мы одеваем в знак печали черное платье, они — белое, они пишут сверху вниз, почетной стороной считают левую. Здесь, в этих краях, я не видела еще ни одной лошади, зато крестьяне ездят верхом на коровах. Китайцы не похожи ни на один народ, они как будто жители другой планеты.
— Вы правы, — согласился брат Андре, — то, о чем вы говорите, прежде всего бросилось в глаза европейцам при первом их знакомстве с Китаем. Я сам не знаток Китая и путешествую здесь впервые, но интересовался этой страной и кое-что читал еще в Европе. Пешель в своем «Народоведении» называет китайцев автодидактами