— Какая там любовь, — с неудовольствием поморщился Дорогов. — Безобразие одно.
— А вы думаете, нет? — оживилась она. — Просто так?
— Я Валериану безобразничать не позволю, — твердо сказал Павел Александрович. — Вы за него не просите, Маруся. Таких вещей я не терплю.
— Не позволите? — переспросила она и в голосе ее послышалось неудовольствие, даже обида. — Он вас спрашивает!
Павел Александрович внимательно посмотрел на Марусю. Ему захотелось успокоить ее. В ее грубоватых фразах ему почудилось нечто гораздо большее, чем то, что она сказала. Он пожалел, что говорил с ней так резко о Тенишев-ском.
— Не сердитесь, — сказал он, — я не хочу Валериану ничего дурного. Я тоже о нем беспокоюсь, только немного на другой лад, чем вы.
Она взглянула на него сначала исподлобья, потом улыбнулась.
— Я совсем не сержусь, Павел Александрович, я только думала, что вы на Валериана Платоновича рассердились.
Дорогов тоже улыбнулся.
— Ну вот, отлично. Идите теперь спать. Завтра с утра, наверное, станем разгружаться. Разбудят рано.
Рассветало. Солнце, еще не отряхнувшее с себя ночную дремоту, просыпалось на востоке и небо прозрачно светлело над подернутой дымкой тумана рекой. Но в тени острова вода была черной и бездонной. Зелень деревьев, перерезанная глубокими неясными тенями, неподвижно стояла в притихшем воздухе. День обещал быть на редкость жарким.
Г-н Лю разбудил Вана на заре.
— Уважаемый г-н Ван, — сказал он, когда переводчик очнулся от сна, — нам придется отправиться в деревню на берег и нанять бурлаков, которые доведут катер до Джи Цзяна. Там мы пересядем на сампаны. Вставайте.
Ван поспешно поднялся на ноги.
— Высокопочтенный г-н Лю, — сказал он, — следует ли вам затруднять себя поисками бурлаков? Я сделаю это один.
— Нет, — спокойно возразил г-н Лю, — я поеду с вами на берег. Мне хочется, чтобы вы были свидетелем одного разговора. Это избавит меня от необходимости читать вам длинное и скучное нравоучение. Пойдемте.
По скользкой от росы доске они сошли с катера на остров, обогнули его и на противоположном берегу отыскали одинокую хижину. Молчаливый рыбак за несколько медных монет перевез их через протоку и высадил невдалеке от большой деревни у крутого, размытого водой обрыва.
Поднявшись на самый верх этого обрыва, г-н Лю свернул с дороги, которая вела в деревню, и зашагал по направлению к лесу. Казалось, он знал эту местность отлично, так как шел уверенно и ни разу не сбился, пока, под мглистой сенью деревьев, не вышел на едва заметную тропинку. Молча и не оборачиваясь, он углубился в лес, следуя ее причудливым изгибам. Ван, тяжело дыша, едва поспевал сзади.