— Вы человек спокойный, Павел Александрович… А он мог бы… Он отчаянный…
Маруся смутилась.
— Маруся, — сказал Павел Александрович серьезно, — куда же вы дели патроны?
— Я хотела спрятать, — заторопилась она, — да не успела. Только я коробки из чемодана вынула, в это время он сам за подушкой в каюту явился. Я с перепугу их за борт уронила. А те, что в револьвере были, в середине, так на столе и забыла.
— Откуда же у Вана в руке они взялись?
— Не знаю, Павел Александрович, честное слово! И ваш револьвер не трогала. Вот крест…
Она снова перекрестилась.
— Так… — задумчиво проговорил Дорогов. — Значит, мой кольт все-таки Ван сломал.
Маруся испуганно взглянула на него.
— Г-н Ван? Разве он тоже догадался…
Дорогов спохватился, что сказал лишнее. Волновать девушек и сообщать им о всех тревожных событиях, происходивших на катере, не входило в его намерения. Он постарался тотчас же изгладить дурное впечатление.
— Ни о чем он не догадался, Маруся, а просто, видно, нечаянно.
— Нечаянно… — протянула она. — Боюсь…
— Вот что, Маруся, — снова заговорил Дорогов, — раз у нас уже такой разговор получился, я хочу вас попросить об услуге: скажите вы Тасе, чтобы она Валериана от себя отстранила. До добра эта игра не доведет.
Маруся молчала.
— Хорошо, Маруся, скажете?!
Он даже в темноте различил, что она густо покраснела.
— Павел Александрович, попросите лучше что-нибудь другое. Я с радостью все сделаю… А с Таськой говорить об этом не буду. Она обрадуется, скажет сейчас же, что ревную. Проходу мне не даст. И все равно не послушает. Придется тогда с ней подраться.
Дорогов улыбнулся.
— Зачем же драться? Скажите так, без драки.
Маруся решительно тряхнула своей густой шевелюрой.
— Не скажу, — отрезала она, — вы думаете, я кабаретная, так у меня и гордости нет? Говорите сами.
Дорогов взглянул на ее взволнованное лицо и понял остальное.
— Извините, Маруся, — сказал он мягко, — если бы я догадался раньше, что это вам неприятно, я не просил бы вас.
Они стояли некоторое время молча. Она вдруг обернулась к нему быстрым движением и заговорила.
— Вы думаете, я не знаю, почему он к Таське льнет? Доказать хочет! Таська все над ним посмеивается, вот его и заело. Вы, Павел Александрович, тоже лучше его оставьте. Не мешайте. Пусть… Докажет и бросит. Успокоится… Я хорошо его понимаю, очень хорошо. У него характера очень много. Вы его поленом по голове бейте, он все равно не отстанет от Таськи теперь.
Дорогов невольно засмеялся.
— Ну и рассуждаете же вы, Маруся! Нет уж, пусть лучше не «доказывает». Он не мальчик.
— Павел Александрович, — повторила она уже спокойнее, — оставьте его, пусть. Мне самой вот как неприятно, а я молчу… Если она ему нравится, что ж поделаешь? Оставьте… Может у них… любовь?