Первая его сознательная мысль была о том, что надо поскорее удирать с этого места, так как попасться здесь г-ну Лю или его брату означало верную гибель. Потом он подумал о европейцах. Теперь единственный шанс на спасение был в том, чтобы правдами или неправдами стать под их защиту и бежать с ними вместе. Но для этого надо было совершить что-то, клонящееся к прямой выгоде Дорогова и Тенишевского, нечто такое, что загладило бы все, чем он в их глазах провинился. Необходимо немедленно бежать в гостиницу и предупредить их… Веско, с доказательствами, с разоблачениями. Рассказать о Пей Фу Кае, об отправке письма и прямо предложить бегство… Иного пути не было. Скрыться одному — на это у Вана не хватало решимости. Да и куда он побежит? Где не достигнет его длинная рука всезнающего и всемогущего Лю? Что станет делать он, если не будет возле него спины, за которую можно спрятаться и кулака, который отразит нападение?..
Чуть не бегом Ван устремился назад в гостиницу. У входа он постоял, отдышался и, успокоившись, насколько мог, вошел. Первым, кто попался ему навстречу, был г-н Лю. У Вана подкосились ноги. Он сел на табуретку и едва нашел в себе силы достать платок и вытереть лицо.
— Вам жарко? — спросил г-н Лю. — Да, день на редкость душный… Вот что, уважаемый г-н Ван, пошлите за рикшами и присмотрите за тем, чтобы багаж был погружен на них осторожно. Мой брат едет сейчас и я хочу воспользоваться случаем отправить с ним мои два сундука.
«Раздавлю, как кузнечика…» — мелькнуло в голове Вана, но он уже несколько справился со своим страхом и мог, по крайней мере, говорить.
— Уважаемый г-н Лю, — сказал он, вставая, — я спешу исполнить ваше приказание.
Гостиничные слуги погрузили, с помощью Вана, на ветхие колясочки рикш тяжелые сундуки. У Цзы Фу пошел на пристань пешком и г-н Лю отправился проводить его.
— Прошу вас никуда не отлучаться, — обратился он к Вану на прощание. — Когда я вернусь с пристани, я хочу поговорить с вами.
Ван следил, как колыхающиеся на ухабах коляски с сундуками и худощавые фигуры г-на Лю и его брата исчезли в вечернем сумраке. Потом он опрометью бросился в комнату к Дорогову.
Павел Александрович и Тенишевский сидели друг против друга за столом. Тенишевский в одной фуфайке без рукавов и в коротких трусиках, с головой, повязанной полотенцем, Дорогов почти голый, в купальном костюме и холщовых башмаках. В комнате было душно и смрад москитной свечи, перемешанный с табачным дымом, наполнял ее сизыми слоями. Лица обоих были угрюмы и решительны. Они ссорились.
Но Ван не заметил этого.