— Выкрал?! — улыбнулась Елена. — Rаким образом?
Маруся звонко засмеялась.
— Чтоб вы знали! Пожитки мои, платьица и мелочь всякую, девушки понемногу повытаскали, а Чарли билет мне купил на японский пароход, до Циндао. Вечером, в баре сговорились. Все кабаре помогало. На другой день — купаться, всей гурьбой. Я прямо так, в купальном костюме на рикшу села. Только халат накинула. Стали купаться, визг подняли, крик, взапуски плавать начали… Тут Чарли со своим другом несется на моторе. Подхватили меня прямо из воды на мотор и — тягу! Пароход в море догнали. Показали билет, все — о'кей, капитан, япошка, смеется. Вот так и удрала. Чарли, бедный, только поплатился: ему одну нашивку спороли, без разрешения казенный мотор гонял… А все-таки весело было в Чифу… Жаль…
Она вздохнула.
Елена слушала Марусю внимательно, разглядывая ее лицо. Задорный, вздернутый носик, темные, добрые глаза под начерненными ресницами, пухлый, безвольный подбородок, густая волна выцвеченных перекисью волос.
— Странная вы, Маруся, — сказал она, — только рассказывали, что еле ноги унесли, а тут же жалеете. О чем? Чарли вашего жалко?
— Не знаю, — протянула та. — Нет, Чарли не жалко. Да он уехал уже, в Америку. Просто так…
Снова наступило молчание.
— Елена Николаевна, дорогая, — вдруг спросила Маруся, — вы не боитесь ехать дальше?
— Нет, Маруся, не боюсь, — ответила Елена серьезно. — А вы?
— Все девушки боятся, — сказала Маруся. — В Шанхае как-то не подумал никто, а тут, в Ханькоу, кого не спросишь, что за Гуй Чжоу, — никто не знает. Киндервейзе молчит, как истукан, или отшучивается. Его это теперь уже не касается. Неволина Клавдия спрашивала, так он только выругался: «К черту под хвост едем!» — говорит. Сам он ничего не знает.
— Колин приятель этот, Дорогов, сказал, что очень далеко, в двенадцать дней не доедем, — заметила Елена.
— И Тенишевский нам с Тасей тоже самое говорил, — перебила Маруся. — Только он все шутил, смеялся. Китайскую сказку нам рассказал, про черепаху, которая под землей лежит. Огромная, в сто верст. Потом про господина Лю спрашивал, про Каца… Вы знаете, Елена Николаевна, он ведь сам пианист. Наверно, очень хорошо играет. А танцует как! Правда, Тенишевский интересный?
Елена улыбнулась.
— Он вам понравился, Маруся? Влюблены?
Маруся неожиданно густо покраснела.
— Тороплюсь! — сказала она, но тут же храбро спохватилась. — Да уж конечно, не то что наш Кац, замухрышка. Вот с таким не страшно было бы и ехать.
— Тенишевский, видно в деньгах не нуждается, ему такая халтура ни к чему, — возразила Елена. — Придется вам, видно, в Каца влюбиться. Попробуйте!