Маленький паровой катер «Тун Лун Хва», скрежеща и шипя древней машиной и накренившись по причине преклонных своих лет набок, истекал тонкой струйкой дыма. Она тянулась за ним, как растрепанная шерстяная нитка, и расползалась, наконец, в ослепительной синеве полуденного неба.
Валериан Платонович стоял в шлеме и с сигаретой в зубах на крошечной носовой палубе. Настроение у него было отличное. Какой бы дорогой ни вез их г-н Лю — они ехали в Гуй-Чжоу и заветная цель, стало быть, приближалась. Посадка на катер Книжникова омрачила было его веселый взгляд на окружающее, но уже очень скоро Валериан Платонович убедился, что подозревать Андрея Ильича в шпионских намерениях никак не приходилось. Цель его присутствия на катере была для всех ясна, да он и не скрывал ее. Он, как приклеенный, не отходил от Елены всю дорогу и не обращал ни на кого внимания. Со своей стороны и Ван, преисполненный служебного рвения, не покидал своего поста. Как ни злился и ни выходил из себя Андрей Ильич, переводчик невозмутимо торчал возле Елены, не отступая ни на шаг. В этом невеселом обществе Елена провела всю дорогу. Г-н Лю, раскрыв большой желтый зонтик, поместился на крыше рубки и пребывал там в одиночестве. На берег он не сошел.
Тотчас по прибытии в гостиницу, укрывшуюся в одном из узких городских переулков, Ван собрал всю труппу и важно объявил, что он снова уполномочен хозяином распоряжаться всем, так как г-н Лю по своим коммерческим делам на неопределенное время отбыл в Хен-Чжоу. Здесь, в Сиан Тане, предположено дать спектакль и он просит поскорее составить программу. После этой речи он занял для Лю комнату, а сам не без аппетита уселся завтракать, пригласив к столу и Андрея Ильича, чтобы не терять его из виду.
Гостиница была почти в точности такая же, как и в Чан Ша, с той, правда, разницей, что галерейка здесь была значительно шире и имела довольно обширную площадку, на которой была устроена столовая. Комнаты, расположенные по бокам галерейки и площадки, имели каменный пол, неожиданный во втором этаже. Комната Лю была снабжена даже окном на улицу.
В пять часов Ван объявил, что начало спектакля в восемь с половиной, и ушел в театр открывать кассу.
Но уже через полчаса он в большом смятении прибежал назад.
— Что за люди в Хунане?! — восклицал он еще с лестницы. — Нигде во всем Китае я не встречал таких людей! Это последние люди! Это разбойники!
Дорогов подошел к нему с трубкой в зубах.
— Что случилось, г-н Ван?
— Это настоящие хунхузы! — взывал Ван. — Я не пойду туда больше! Пусть все пропадает, но я не пойду!