— Да, — отвечал Андрей Ильич. — Я — Книжников. Кто вы и что вам угодно?
— Простите, — вежливо отвечал посетитель. — Мне поручено арестовать вас. Мисс Helene, — он поклонился Елене, — вас я также прошу последовать за мною.
Андрей Ильич отступил на шаг.
— Это ошибка! — возмущенно воскликнул он. — Я — Книжников, бухгалтер ханькоуского отделения страховой компании «Пассифик»! Вот документы!
Вошедший поднял руку.
— Оставьте в покое ваши карманы! Мы все осмотрим сами. Ошибки нет. Прошу вас выйти из этой комнаты.
— Бесполезно спорить с ним, Андрей Ильич, — по-русски сказала Елена. — Придется идти. Надо только сообщить нашим.
Она заговорила с китайцем по-английски.
— Мы должны зайти в гостиницу или послать туда записку. Наш импресарио, г-н Лю Цзен Тао, или наш переводчик, г-н Ван Лоу Сю, помогут выяснить это недоразумение.
Молодой человек поклонился и слегка развел руками.
— К сожалению — невозможно! Ни зайти в гостиницу, ни написать записку.
— Это насилие! — вскричал Книжников и сжал кулаки.
— Пока нет, — ответил китаец, выпрямляясь, — но если вы не будете повиноваться, — придется прибегнуть к насилию. Прошу вас выйти!
Он отступил в сторону. Через дверь стали видны стоявшие снаружи люди в простых холщовых курмах.
— Пойдемте, Андрей Ильич, — сказала Елена. — Сопротивляться тоже бесполезно.
— Сюда! — указал молодой человек на узкий коридорчик. — Нам придется выйти черным ходом.
Книжников остановился.
— Мы не пойдем туда! Есть ход на улицу!
Молодой китаец молча указал своим спутникам на Книжникова. Андрей Ильич не успел моргнуть, как два дюжих парня, как клещами, подхватили его под руки. Китаец вынул из-под халата электрический фонарик.
В тяжелом молчании они спустились по витой узенькой лестнице, прошли через небольшой внутренний двор в какие-то зловонные переходы и, наконец, достигли массивных, пахнущих сыростью дверей. Никто не попался им навстречу. Ресторанчик как будто вымер.
У Цзы Фу (читателю пора узнать его) отодвинул двойной деревянный засов и, освещая высокий порог фонарем, пропустил всех мимо себя в могильнотемный, грязный, как сточная канава, переулок.
Когда Дорогов проснулся, в комнате уже начинало становиться душно от припекавшего снаружи солнца. Тенишевский сидел на столе без пиджака, курил и к чему-то прислушивался.
— Тише, — кивнул он головою на дверь. — Послушай-ка!
Из столовой доносился голос Маруси.
— … И вовсе не глупо, — горячо возражала она кому-то. — Чтоб вы знали! А что, все по кабаре мыкаться? Ты дурная еще! Вот как лет пять подряд коктейли попьешь каждый день, что в животе бурчит, так самой надоест!