Сперва я старательно вставил Сфорца кляп, а потом поднес к его ноздрям отрезвляющую соль, которая нашлась у Веселого Палача. Та подействовала быстрее и эффектней, чем даже я надеялся. Сфорца всхлипнул, резко чихнул несколько раз, а потом устремил на меня вытаращенные от страха глаза и что-то забормотал из-под кляпа.
– Все пойдет теперь быстрее, вырвем когти мы у зверя, – пропел-продекламировал я, беря в руки небольшие, легко изогнутые щипцы.
Альмосунартий пробормотал что-то невразумительное – кляп прекрасно сдерживал любые звуки. Я захихикал и крепко ухватил за руку мою жертву, а потом взялся щипцами за ноготь. И верьте мне или нет, милые мои, но я не успел даже дернуть. Сфорца покраснел, будто кто-то плеснул ему в лицо ведро крови, спазматически задергался, напрягся, будто натянутая струна, а потом сделался неподвижен.
– Меч Господа! – рявкнул я с яростью – и уже собственным голосом.
Приложил пальцы к шее мытаря и почувствовал отчетливый пульс. Тот был жив, а я не хотел пытать его бессознательным, поскольку это не соответствовало моим целям. Ох, из слабого материала вылепил наш Господь брата Сфорца! Я опасался, что он под воздействием шока пережил кровоизлияние к мозгу, и знал, что никакие отрезвляющие соли здесь не помогут.
Я выругался и упаковал инструменты в сундучок. Единственное что – не сумел устоять и вырезал на каждой из щек альмосунартия литеры «ГЛ». По крайней мере, пусть до конца дней (если, конечно, он вообще когда-нибудь очнется) носит на себе инициалы Веселого Палача, которого сам же и создал.
Потом я вернулся в комнату и воткнул в тело рыцаря ля Гуардиа, в рану под сердцем, принадлежавший Веселому Палачу стилет. А после прошелся по городку – все еще в образе Веселого Палача, – постаравшись, чтобы меня увидело как можно больше людей. И чтобы как можно отчетливей заметили кровь на моей одежде и услышали напеваемые мною бессмысленные песенки.
Наконец, я зашел в лес и прикопал одежду Веселого Палача, переоделся в собственную и тихонько прокрался в свою комнату. Все будут полагать, что Гаспар Лувейн сошел с ума, убил рыцаря, убил альмосунартия, а потом сбежал. Может, будут даже его преследовать. Удачи им в этом…
Конечно, существовала вероятность, что Сфорца выживет. Тогда лишь он один будет знать, что случилось на самом деле и что Веселый Палач не мог никуда убежать. Поймет ли он несложную интригу, провернутую вашим нижайшим слугой? Наверняка, но более всего радовало меня, что он ни с кем не сумеет поделиться своими подозрениями.
Эпилог
Двое слуг внесли Сфорца, который сидел на кресле, не в силах шевельнуть руками или ногами. Левая часть его лица оставалась парализованной и выглядела так, будто была смята или сдавлена. На обеих щеках темнели покрытые струпьями раны в виде литер «ГЛ».