– Хорошо доложил, – похвалил я его. – Спас детей, и люди должны быть тебе благодарны. А ты, Йоханн, смелый парень. Немногие рискнули бы схватиться с настоящей ведьмой.
Мальчик поднял глаза и ухмыльнулся щербатой усмешкой.
– Я должен был спасать Маргошу. – Он протянул руку и сжал ладонь сестры.
– Кричала, что другие придут за нами, – выдавила из себя Маргарита. – Так кричала, когда мы убегали…
– Что за другие? – Мой вопрос был едва слышен в шуме, что внезапно охватил остальных.
– Сказала, что их много, что любят мясо таких детей, как мы. – Йоханну удалось перекричать шум.
– Люди, люди! – заверещала толстуха. – Кто ходил к ведьме? – повела взглядом по стоящим вокруг колодца соседям. – Рита, ты заказывала ей отвары, чтобы скотина не пухла!
– Ложь! – закричала Рита – высокая седая женщина, с лицом, будто вырезанным из темной коры. – Проклятая ложь! Это ведь ты, дьявольское семя, ходила для невестки: мы ведь знаем, что та перед всяким ноги расставляет!
Толстуха прыгнула к Рите, целясь ногтями в ее лицо, но Вольфи Ломидуб заступил ей дорогу и одним взмахом обездвижил.
– Тихо, бабы! – рявкнул во весь голос. – Бо как двину – мало не покажется!
Я встал и ударил в ладоши.
– Молчать! – крикнул – и подождал, пока люди утихнут. – Господня милость привела нас в ваше село, – сказал я серьезно, – ибо, как видно, сам сатана кружит вокруг и ищет, кого бы пожрать. – В толпе перепуганно заохали. – Молитесь вместе со мной: «Верую в Господа, Создателя Неба и Земли…»
Первым подхватил мои слова Вольфи, а за ним подтянулись и остальные. Курнос с серьезной физиономией встал на колени в грязь, и следом сразу же начали опускаться на землю простецы. Миг спустя над всеми молящимися селянами возвышался только я один.
– …замученного при Понтии Пилате, распятого, сошедшего с креста, в славе принесшего Меч и Слово своему народу… – продолжил я молитву, с истинной радостью глядя на покорно склоненные спины и головы.
* * *
Из хаты, которую отвел нам войт, выселили ее обитателей – многочисленную семью бедняков. И все же они были рады, поскольку я наделил их несколькими грошиками. По моей просьбе выставили из хаты и трех кабанчиков, что весело рылись у очага. Тем не менее следы – в виде грязи и вони – остались как после хозяев, так и после свиней.
Курнос нагреб себе соломы в угол и развалился там со счастливой физиономией.
– Как дома, ага? – пошутил я.
– Не дует, на голову не каплет… Чего еще нужно? – ответил он.
– Девку б типа… – пробормотал Второй.
– Та толстуха мне, говорю, понравилась, – задумчиво сказал Первый, ковыряясь пальцем в зубах. Он выудил оттуда некую дрянь и теперь внимательно к ней присматривался.