– И что думаете? – спросил он минуту спустя. – Зачем он это делает?
Я же налил вина – ему и себе, – а потом отпил глоточек.
– Этого мы не узнаем до самого конца, – сказал ему. – Пока не выслушаем исповеди несчастного, который поддался искушению темных сил. Но что-то меня здесь беспокоит…
– Да-а? – Он склонился ко мне, счастливый, что получил возможность участвовать в следствии.
– Чернокнижнику обычно нужны весьма специфические части человеческого тела. Палец висельника, естество мужеложца, голова, сердце… А здесь? – Я покачал головой. – Знаете, какие части он выбирал?
– Какие, какие?
– Самые вкусные, – ответил я, глядя настоятелю прямо в глаза, и заметил, как расширились его зеницы.
– Ч-ч-что?
– Именно, – сказал я. – Эти люди – или, скорее, трупы – были для него как свиньи или бычки. Вы ведь заметили, что он никогда не выбирал стариков? Это всегда были трупы, скажем так, крепкие и в теле. Но и не слишком жирные. Похоже, наш преступник выбирал их весьма тщательно…
– Матерь Божья!
– Именно потому я полагаю – хотя, конечно же, могу и ошибаться, – что здесь мы имеем дело не с чернокнижником. Скорее, думаю, это больной человек, находящий преступное утешение в поедании представителей собственного вида. Обучение в нашей достославной Академии позволило мне узнать, что таковые поступки часто встречаются среди далеких племен, которые еще не познали слово Господа нашего и для которых человек – просто мясо, будто коза или свинья.
Я знал, что уже некоторое время на пороге стоит брат Сфорца, но делал вид, будто не замечаю его. Однако теперь брат-милостынник решил отозваться.
– Вы делаете слишком поспешные выводы, инквизитор, – сказал он сухо.
– Могу ошибаться, – согласился я, поворачиваясь к нему. – Однако к окончательному выводу возможно прийти, лишь проанализировав и отвергнув все появившиеся во время следствия и не нашедшие подтверждений гипотезы.
– Я бы предпочел доверять вере больше, чем разуму, – сказал он высокомерно.
– И что же диктует вам ваша вера? – спросил я.
– Что мы, несомненно, имеем дело с чернокнижником, – сказал он резко. – С тем, кто готовил некое мощное заклинание, долженствующее нанести вред богобоязненным обитателям мирного Штольпена.
Настоятель, услыхав те слова, истово перекрестился.
– Я ценю силу вашего разума, мастер Инквизиториума, – продолжил Сфорца. – Но знайте, что чрезмерное доверие к науке и логике может застить вам суть дела. Ибо деяния сатаны мы способны постичь не разумом, но только лишь сердцем. Чернокнижник наверняка хотел, чтобы некто подобный вам дал себя обмануть, придя к таким вот фальшивым выводам.