– А где она? – спросил я.
Он указал пальцем на толстый истлевший занавес.
– Тамочки лежит, – пробормотал. – В каморке.
– Чем же она больна?
– А я знаю? – пожал он плечами. – В груди что-то так вот… – он прервался в поисках слов, – …хрипит. Не встает уже год, наверное.
Я подошел к занавесу и глянул за него, не спрашивая позволения хозяина. В темной комнатке среди наваленного тряпья лежала женщина с седыми свалявшимися волосами и землистым лицом. Глаза ее были закрыты, и не думаю, чтобы она меня слышала. Я ощутил резкую вонь старого пота и мочи. Отступил.
– Курт Бахвиц на вас не нахвалится, – сказал я, внимательно глядя на Матиаса. – Как помогаете ему в его тяжелых трудах.
– Люди должны помогать друг другу… – ответил он, отводя взгляд.
– О да, – кивнул я. – Наверняка.
Я был почти уверен, милые мои, что похититель тел стоит передо мною. Но он не выглядел колдуном, что готовит из человеческих тел страшные ингредиенты или использует их для отвратительных заклинаний темного искусства. Конечно, интуиция могла и подвести, потому мне нужны были доказательства. Человек более поспешный и менее терпеливый наверняка взял бы Литте на допрос, но я осмеливался судить, что прямые доказательства куда как весомей, чем доказательства, выстроенные на признаниях. Ведь признания… что же, они зависят лишь от фантазии допрашиваемого.
– Видать, у Курта проблемы, – сказал Матиас тихо.
– Так и есть, – сказал я серьезно. – Его обвиняют в похищении тел и в том, что части трупов он использовал, чтобы приготавливать ужасающие заклинания, грозящие жизни и здоровью обитателей Штольпена… Поэтому, во славу Господа, он будет сожжен.
– Но это же неправда! – крикнул Литте, а потом тяжело уселся на сундук и спрятал лицо в ладонях. – А впрочем, что я знаю… – пробормотал.
– Почему же неправда? – спросил я ласково. – Знаете нечто, что могло бы помочь вашему приятелю?
– Да какой там приятель… – дернулся он.
Ха, вот это-то меня не удивило. Люди, арестованные Святым Официумом, самым удивительным и молниеносным образом теряли друзей, семьи и знакомых. Вот только что такой человек был окружен соцветием родственников и знакомцев, и глядите-ка – внезапно остается один, аки перст. Поскольку же некоторые из подозреваемых или обвиняемых покидали стены тюрем, оказавшись невиновными, то после наверняка получали новый жизненный опыт и новое понимание таких слов, как «дружба», «любовь» или «верность».
– Но все же – приятель настолько, чтобы помогать ему бескорыстно, – сказал я.
И увидел, как Матиас Литте сложил руки на коленях и правой придерживает левую, чтобы унять ее дрожь. Совершенно зря, поскольку я и так увидел все, что мне было нужно увидеть.