– В твоей сказке драконом оказался Нокс, – не замечая моей паники, продолжала девушка, а тень становилась отчетливее и ближе.
– Дакота!!! – закричала я, когда следом за тенью показался человек, который ее отбрасывал.
Коренастый вампир сжимал в руках веревку, которую вскинул над шеей Дакоты прежде, чем девушка успела обернуться. Из горла вырвался надсадный крик, от которого нутро раскололось пополам. Моя ладонь легко нашла рукоять Мергера.
Все происходило очень быстро. Вампир не успел сдавить веревкой горло Дакоты, он застыл, удивленно глядя на меня. Всего доля секунды, но я использовала ее, чтобы броситься на врага.
Он не был низшим, с которыми столкнулась сегодня. У него осознанный взгляд, человеческие черты лица и интеллект, что выше инстинктов. Но это не остановило мою руку, несущую смерть.
Ее остановило другое.
– На самом деле Нокс не дракон, – пугающе спокойно произнесла Дакота, впиваясь ногтями в мое открытое запястье. Как раз с него я сняла бинты, чтобы спрятать метку на кисти. – Он просто моя пешка.
– Что ты делаешь? – голос сорвался на шепот. Второй раз за день я видела этот ужасающий жесткий взгляд, полный холодной решимости. – Дакота?..
Вампир, который еще минуту назад пытался напасть на стражницу, теперь мерзко ухмылялся, наблюдая за моим ступором. Но я не смотрела на него. В груди теплилась надежда, что происходящее – сон, шоу, шутка… Что угодно.
– Ты не соврала, сказав, что защищала бы меня так же, как и Нокса. – Улыбка коснулась губ Дакоты лишь на мгновение, а затем она с поддельной тоской проронила: – Даже жаль, что твой дракон – это я.
А дальше мне на шею накинули удавку, и сознание поглотила тьма.
Хаген никогда не пил мою кровь, если я была без сознания. Он никогда не кусал меня, пока я спала. Поэтому боль, пробивающаяся сквозь густую пелену забытья, казалась чем-то странным, почти неестественным.
Иногда я слышала голоса, но слова редко звучали связно. Их смысл ускользал в ту же секунду, когда я снова проваливалась в забытье. В нем время текло иначе, по-другому ощущался и мир. Может, поэтому я так не хотела просыпаться? Проще чувствовать себя незначительной пылинкой и тонуть в темноте, чем испытывать боль, отчаяние и вспоминать, вспоминать, вспоминать…
Однажды мне показалось, что я слышала голос Лорена Офудо:
– Ты тянешь с обращением, – слова доносились как через толщу воды.
– Я делаю так, как делал Хаген, – Дакота всегда звучала совсем близко. Будто моя голова неизменно лежала на ее коленях.
Высокий голос, по-кошачьи тянущий гласные, был главным триггером. Казалось, он лучше прочих тормошил сознание, которое билось, как бабочка в паутине. Такой знакомый тембр, но почему-то вызывающий невыносимую боль, от которой хотелось кричать, разрывая голосом пелену сна.