– Ты не останешься один, малыш. Я всегда буду с тобой.
Поймав встревоженный взгляд Роума в зеркале заднего вида, я лишь крепче прижал к себе Леви и взглянул на маму.
– Resisti, Mamma. Resisti… ti prego.
«Держись, мама. Держись… Умоляю».
* * *
Маму сразу же отвезли в палату на четвертом этаже. Доктор, лишь взглянув, тут же согласился ее принять.
Выйдя из приемного покоя, я направился в комнату ожидания. И вдруг резко замер. Там собрались все друзья. Из-за моей спины выглянул Леви, а потом медленно обошел меня и встал рядом.
Я оглядел лица собравшихся. На всех застыли спокойствие и печаль. Увидев, что я вошел, Роум бросил встревоженный взгляд на Молли и повернулся ко мне.
– Ты позвал их всех сюда из-за мамы? – спросил я Роума, и он с сожалением покачал головой.
Я в замешательстве нахмурился и заметил, как сердито на меня смотрела сидевшая чуть поодаль Касс.
– Тогда что…
– Лекси, Остин, – тихо произнес Роум.
Внутри у меня все упало, задрожали руки. Роум побледнел, и я увидел, как вытирали слезы Элли и Молли.
– Ч-что случилось с Лекси? – спросил стоявший возле меня Леви, и я услышал страх в его голосе. Малыш боготворил ее; та единственная встреча навсегда запечатлелась в его памяти.
Роум провел ладонью по лицу, и я схватил его за руку.
– Да что с ней такое?
– Сегодня вечером у нас дома она свалилась в обморок от слабости. Она… Черт, Карилло, у нее опасная анорексия. Ее положили в больницу.
Мне показалось, будто кто-то пробил дыру у меня в груди. У нее случился рецидив. Черт! Рецидив! Я ведь видел признаки, но решил, что, если Лекси не придется волноваться из-за Холмчих, с ней все будет в порядке… ЧЕРТ!
– Где она?
Роум дернул головой.
– Палата пятнадцать. Но ей плохо, Остин. Она выглядит просто ужасно.
– Что такое анорексия, Остин? – спросил Леви, и я взглянул на застывшее лицо брата.
Глубоко вздохнув, я пояснил:
– Она морит себя голодом, Лев. Не позволяет себе есть.
Леви недоуменно нахмурил брови.
– Но почему… Зачем ей морить себя голодом?
Обняв его за плечи, я проговорил:
– Потому что Лекси больна. И уже давно. Она считает себя не такой, как видим ее мы… красивой… идеальной.
Касс вскочила со стула и метнулась ко мне, подбежав практически вплотную.
– Так что там с ней?
Я нахмурился и повторил свои слова.
– Лекси с шестнадцати лет страдает анорексией. Она в достаточной степени сумела победить болезнь и поступить в университет, но в этом году ей вновь пришлось нелегко.
– И откуда, черт возьми, ты это знаешь? – возмущенно воскликнула Касс, словно бы ее оставили в стороне от какого-нибудь великого заговора.