Допрос был перекрестным, и вел его тот же Катрен. Речь шла о налете на дом де Рошалей. Кристиан и Женька отвечали односложно. Обоим мешала говорить боль – Кристиану, оставшаяся после пыток физических, Женьке – после душевных. По щекам фехтовальщицы текли слезы, но она не могла их стереть – руки ее после перевязки снова были связаны за спиной.
Катрен допрос не прекращал, а Эжен смотрел на девушку с еле заметной усмешкой.
По делу де Рошалей фехтовальщица ничего не скрывала. Ей было все равно, в каком виде ее представят. Кристиан тоже говорил правду, но очень сдержанно, всячески стараясь обелить мотивы своей бывшей подруги и свести ее участие в налете к вынужденному, сваливая основной груз ответственности на себя и других налетчиков.
Потом Кристиана увезли в Шатле, а на его место положили Жослена Копня. Тот тоже не мог сидеть, но героя из себя не строил, между ответами громко стонал и поносил судейских самыми последними словами.
Показания всех троих в главном сходились, поэтому Катрен оставил девушку в покое сразу после перекрестного допроса с Копнем.
В Бастилию Женька вернулась совершенно истерзанная, и только следующий день принес ей некоторое забытье и надежду. Приехал Генрих. Он поговорил с королем и свидания с супругой ему были разрешены, причем наедине, что особенно радовало маркиза. Женька, получившая возможность, наконец, удачно сочетать капризные законы природы с изнуряющими требованиями морали, тоже облегченно вздохнула, хотя это разрешение с самого начала ее несколько насторожило.
– Он знает исход, – сказала она мужу, когда горячка любовной близости схлынула, – или уверен, что меня казнят.
– Не казнят. Король может отсечь голову де Монжу, но не беременной женщине.
– Тогда меня пожизненно упрячут в тюрьму.
– Что ж… Иногда и в тюрьме можно испытать счастье, – улыбнулся, расслабленный от ласк, де Шале.
– А потом?
– Что потом?
– Что будет, когда я рожу ребенка?
– Я устрою тебе побег.
– Это трудно.
– Нисколько! Я затащу сюда Цезаря, вы поменяетесь одеждой, и я выведу тебя наружу. Потом уедем.
Эти спонтанные планы были дерзки, но зыбки, словно утренний сон. Реальное же дело юной маркизы де Шале продолжало оставаться вязким, как и те чувства, которыми ее испытывали.
Сумасшедшие
На следующий день Эжен повез девушку на новый допрос. Допрос касался дела Жозефины, то есть был тем, которого она боялась больше всего. Вел допрос все тот же Катрен, но на этот раз в допросной присутствовал король. Как и на урок к де Санду, Людовик пришел неожиданно в сопровождении двух мушкетеров, которых тоже не ожидала увидеть в этот день фехтовальщица. Это были де Панд и де Белар. Кристоф держался внешне спокойно, а в глазах де Панда царило полное замешательство.