– А те солдаты в Бастилии? Ренуар и Жанкер?
– Это жертвы вашего отчаяния.
– А побег? А сопротивление Марени?
– Следствие вашего положения. Какой заключенный не хочет бежать и не оказывает сопротивления полиции?
– А Марени не свяжет меня с бывшим заговором де Монжа?
– Не думаю. Король отрицательно относится к этой идее.
– Он не верит Марени?
– Скорей всего он не хочет ворошить дело, где в разной степени замешаны его родственники. Заговор раскрыт, виновные понесли наказание. Король не желает к этому возвращаться, и это нам на руку. А случай с де Жуа на общем фоне остальных ваших неправомерных деяний вообще пустяковое дело! Откупимся! Что касается дела Жозефины, то в нем ведущая роль была не у вас.
Доводы Серсо были не лишены смысла, но Женька не могла радоваться. Перед глазами продолжало стоять худощавое лицо де Белара.
От Генриха Женька узнала, что о ней хлопотал де Санд.
– Он был на приеме у короля и предлагал тайно увезти тебя из Франции.
– Король отказал?
– Отказал. А ты бы согласилась?
– А ты?
– Я лучше провожу тебя на эшафот!
– Ты сумасшедший!
– Как и ты.
Де Шале сжал фехтовальщицу в объятиях, и оба на время замерли. Действительно, только сумасшедшие могли верить, что переиграют судебную машину короля, и он позволит своему фавориту уехать с любимой женой жить счастливо на Луару, если вообще после всего, что случилось, можно было жить счастливо.
Тем не менее, на процесс фехтовальщица явилась собранной. Ее не испугала, а даже порадовала многочисленная публика в зале. Молчаливый ряд судей казался не карающей десницей, а всего лишь шеренгой черных рыцарей, которых нужно было разбить любой ценой. Среди них должен был находиться и господин де Ренар, но, как родственник обвиняемой, он был отстранен от процесса.
С одной стороны зала за столом сидел Катрен, представляющий обвинение, а с другой находился за таким же столом Серсо. На балконе справа возвышался парадный стул короля. На балконе слева сгрудились студенты и памфлетисты. Среди публики в зале мелькнули знакомые лица: де Санд, Клементина, Валери, Виолетта, Элоиза, принц Конде, Бушьер, Клеман и, конечно, фехтовальщики, когорту которых возглавлял, возбужденный предстоящей схваткой, де Зенкур.
На балконе появился король. Все поприветствовали его вставанием. Подсудимую провели на приготовленное место, и в зале стало тихо.
Последний поединок
Как и предполагал Серсо, дело де Жуа было вновь открыто. Сам де Жуа, которому некогда прижгли кончик языка, на суд пришел, но не выступал, поскольку любая беседа теперь давалась ему с трудом. От его имени иск предъявлял де Брюс. Он утверждал, что его приятель не имел намерения отрезать девушке мочку уха, и все это было не более, чем шуткой, придуманной маркизом де Шале. Генриху, как лицу заинтересованному, в свидетельствовании отказали.