– Все пока идет неплохо, – приблизившись к Женьке, тихо сказал Серсо.
– Вы думаете, его пощадят?
– Я о вашем положении, сударыня. Только не вздумайте шантажировать короля именами из дневника. Вы обречете де Белара на новые дознания. От плахи это не спасет, а муки увеличит, да еще к тому же запачкает его имя в измене королю.
В этот день девушка отказалась от свидания с Генрихом, умолив Домбре не пускать маркиза, невзирая на все его просьбы, подкупы и угрозы. Она оставалась в камере одна, долго лежала неподвижно и смотрела вверх, будто уже давно умерла, а душа ее все еще не могла расстаться с телом. Выпад короля, а она знала, что это был выпад, оказался разителен, едва ли не смертелен, однако утром фехтовальщица поднялась, смыла с лица соленые бороздки слез и была готова к новым слушаньям. Где-то в глубине души она надеялась, что все еще может выправиться.
Дело д’Ольсино в череде дел, к которым была причастна фехтовальщица, являлось главным, но Катрен начал не с него, а с убийства де Барбю. Он привез свидетелей – крестьянина Журдена и его жену Паскуаллу, которые видели, как все произошло.
– Она бежала, – кивнула в сторону обвиняемой Паскуала, – господин гнался, то ли прибить, то ли снасильничать хотел… Она почти голая была, в сорочке мокрой… Потом упала, схватила эту штуку со стрелами и выстрелила.
– Какую штуку? – спросил Катрен. – Арбалет?
– Не знаю, кажись, так зовется.
Паскуала была смущена выступлением в таком огромном зале, но отвечала довольно здраво. Журден, смущенный еще больше, только поддакивал ей.
Катрен приказал внести арбалет, и крестьянка кивнула.
– Он.
– Откуда у вас появился арбалет, госпожа де Шале? – спросил комиссар.
– Господин де Гран дал, чтобы защищаться. Я одна была на острове.
– Зачем вы направились с оружием на земли графа?
– Де Гран сказал, что граф убил свою жену.
– Вы хотели наказать графа за это преступление?
– Я хотела только посмотреть, что делается на его берегу, а потом увидела, что крестьянка ребенка родила, помогла… Тут этот де Барбю прискакал с дружками. Ребенка он бросил в реку, а меня приказал связать и везти в поместье.
Серсо тут же представил в роли свидетельницы Марису, которая подтвердила слова фехтовальщицы, хотя была напугана еще больше, чем Паскуала. Женька воспользовалась случаем и сказала Марисе, что ребенок выжил и находится в охотничьем домике у Симоны. Публика облегченно выдохнула, а Мариса, уткнувшись в плечо Паскуаллы, заплакала.
Чтобы закрепить успех, Серсо вызвал на свидетельское место архитектора, которому помог бежать Филипп, и тот рассказал, как к дому графа привезли некого «юношу», а его самого заперли и чуть не обрекли на смерть в склепе, который он самолично проектировал для графской супруги.