– Почему у «так называемого»? Вы его не любите?
– Даниэля де Санда любят только жены наших пузатых финансистов да куртизанки, остальные побаиваются или презирают. Он уже давненько позорит свой дворянский титул низким предпринимательством. Открыл школу, да еще сам же дает уроки!
В ложу к сыну Файдо присоединились его сестры. Де Бон снисходительно улыбнулся в перчатки.
– Довольно милы, – кивнул он на девушек, – и весьма богаты. Может быть, мне тоже жениться на деньгах их папочки?
– Хм, – усмехнулась фехтовальщица. – Что-то и вы заговорили как низкий предприниматель, сударь.
– Каюсь. У кого не закружится голова, узнав о доходах этого мешочника? Один этот дом чего стоит! Теперь к ним прибавится и дело покойного Перрана.
– Перрана?
– Не слышали? Тоже откупщик. Его на днях прибили на Орлеанской дороге, и король отдает его откуп Файдо.
– Файдо отдано дело Перрана? А вы не думаете, что…
– Тише.
В центральной ложе появился король, и все стихло. На середину залы выплыл причудливо одетый персонаж и, отпустив несколько витиеватых комплиментов королевской ложе, ввел зрителей в суть представления.
– Это очень забавная история! – провозгласил он. – Прелестная и хитрая Коломбина дурачит своими выходками влюбленных в нее кавалеров! И Пьеро, и Арлекин, и Капитан, и Пульчинелло, и Панталоне – все, все, все становятся игрушками в ее нежных ручках! Но не перехитрит ли Коломбина самое себя в этом затейливом, придуманном ею самой, карнавале?
Это был Пролог, после которого и начался, собственно, спектакль. Театральное действие происходило не на сцене, где сейчас располагалась семья короля, а на свободном пространстве зала. При этом участники представления обращали свою игру в сторону величеств, отчего последние ложи чаще видели их спины, чем лица. Однако сюжет, не блистающий особыми премудростями, был понятен, даже повернутый спиной.
Приключения лукавой красотки Коломбины разбавлял грубоватый, но остроумный диалог, который доставлял явное удовольствие публике. Смеялся и король. Иногда он наклонялся и что-то говорил молодой королеве, которая тоже довольно улыбалась.
А Женька в это время думала о том, как может закончиться ее «сцена с де Жуа». Не похоже было, что граф рассказал о ней королю. «Да он и не расскажет, – решила она, поглядывая на хмурое лицо своего противника. – Он думает, что король мне покровительствует». Дальнейшие события показали, что девушка не ошиблась, и граф действительно так думал, что, однако совсем не помешало ему на это неожиданное покровительство наплевать.
По окончании представления церемониймейстер объявил о начале ужина и предложил присутствующим пройти в другой зал. Фехтовальщица задержалась, чтобы перевязать ослабшую подвязку на чулке, поэтому вышла из ложи последней, а это сразу ослабило и ее позицию в развернувшемся поединке. На выходе девушку поджидали де Брюс и де Жуа. Граф тут же навис над фехтовальщицей всей своей массой и угрожающе прорычал: