Они с Пьетюром услышали какой-то шум и выбежали во двор. Кто-то то ли звал на помощь, то ли кричал от боли.
Они подумали, что это один из тех несчастных, которые отправились на выгон и угодили в снежную бурю. Они бросились на крик и, добравшись до хлева, обнаружили, что двери открыты и ходят ходуном на ветру, а весь скот исчез.
– Но как? – Роуса задыхается от ледяного ветра. – Мы ведь закрыли двери, Катрин!
– Я так и сказала Пьетюру, который назвал меня безмозглой старой ведьмой. Снег вокруг хлева вытоптан, но следы быстро заметает.
– Их занесет очень скоро, – тяжело дыша, говорит Паудль.
– А крик этот так походил на детский плач, – задумчиво прибавляет Катрин.
– Ты думаешь, тут кто-то бродит? – неуверенно спрашивает Роуса.
Однако Катрин, блестя глазами, не отвечает.
– Гляди! – Она показывает на темный силуэт впереди. – Вон Пьетюр. И вот в каком виде мы нашли хлев. Двери нараспашку.
Лицо Пьетюра мрачно. Кровь приливает к щекам Роусы, хотя она точно помнит, что они с Катрин закрывали дверь.
– Мы будем искать по двое, – говорит Пьетюр. – Катрин пойдет с Паудлем. Роуса – со мной. – Она мотает головой, и он сердито шипит: – Я не хочу потом рассказывать Йоуну, что у него пропали не только овцы, но и жена.
Роуса собирается было заспорить, но Катрин и Паудль уже начали протаптывать тропинку в снегу, следуя за одной из множества дорожек, оставленных копытами на белом покрывале.
Пьетюр направляется в противоположную сторону, куда ведет одна-единственная дорожка: по-видимому, какая-то овца оторвалась от стада и в слепой панике ринулась наобум. Мороз щиплет им нос и щеки, и они бредут сквозь густо падающий снег, ничего не слыша и ничего не видя, кроме бескрайней белизны. Снег тяжело повисает на ресницах Роусы, и стоит ей вытереть глаза, как тут же налипают новые хлопья. Сердце у нее падает; ей кажется, что она слепнет, но нужно идти дальше. Пьетюр где-то близко, но его не видно. Она останавливается, испуганно окликает его.
Спустя мгновение Пьетюр оказывается рядом, и, несмотря на весь свой страх, она льнет к нему, точно к скале, к которой ее вынесло бурное море.
– Возьми меня за руку, – велит он.
Роуса покорно вцепляется в него изо всех сил.
Паудля и Катрин нигде не видно. Она зовет их, но ответа нет.
Роуса осталась наедине с Пьетюром и богом снега Уллем, и в глубине души она знает, что один из них ее убьет.
Она снова окликает Катрин и Паудля, но крик ее тонет в метели. Плакать нельзя: слезы превратятся в лед и, когда она станет вытирать их, сдерут кожу с ее лица.
Мороз просачивается сквозь платье и платок Роусы, забирается ей под кожу, пронизывает кости. Зубы ее стучат. Это безумие. Надо сказать Пьетюру, что пора возвращаться домой, иначе они оба умрут.