Хелен снова отпила из кружки – если можно было вложить в глоток все свое неодобрение и недовольство, у нее получилось. Лео попытался вспомнить, чем она зарабатывает на жизнь. Он уже позабыл, какой сегодня день недели. Кажется, будний.
– Ты уже не работаешь для «Воронки», да ведь? – Лео так и не смог заставить себя спросить напрямую.
– Нет, с чего ты взял? Это Андреа на них работает, занимается маркетингом. Терпеть не могу театр. И хожу туда, только если очень надо. Почему ты вообще… Мы что, хоть раз говорили о театре? Я даже не знаю, сколько они получают из бюджета Совета по искусствам, – вот насколько мне неинтересно. – Хелен посмотрела на Лео сквозь обод опустевшей винной кружки. Оставив ее, она внезапно рассмеялась – коротко, сухо. – Так ты не в курсе, правда, Лео, милый? На самом деле я думала: забегу я, и что окажется? Вспоминал ли обо мне Лео? Хотя бы спрашивал кого-нибудь, как мои дела?
– Я не знаю, у кого спрашивать.
– Всегда можно найти. Неважно. Я не об этом. Вообще-то я работаю в университетской библиотеке. И люблю свою работу. И не вижу смысла ее менять.
– Вот и я, – храбро заявил Лео.
– О да! – сказала Хелен, и разговор принял деланый, нарочитый оборот. Лео ни разу не доводилось слышать, чтобы эта архаичная конструкция звучала без сарказма.
– Мисс Сол, которая преподавала немецкий, – я встретил ее в Брумхилле, – спросила, брал ли я академический отпуск. Она всегда считала, что я сразу же пойду учиться дальше. Мной так гордились в школе. Нет, ответил я, мне пришлось бросить. Она удивилась и начала расспрашивать отчего. Пришлось объяснять. И она положила ладонь мне на плечо так, будто я потерял близких. Для такого, как я, уйти, потому что какой-то идиот… В общем, жуть. Она так расстроилась.
– Понимаю, – ответила Хелен. – Но главное – ты ведь сам этого хотел!
– Да, хотел.
Лео просто не знал, что еще ответить. Он отнес пустые кружки к стойке. Джек-хозяин посмотрел на него – глаза у него были слезящимися, налитыми кровью, с желтоватыми белками, точно у какого-нибудь струпа, обретшего способность видеть. А кожа – рябой и потемневшей, точно закопченной. Он оценивающе посмотрел на Лео. Так, что тот на мгновение снова сделался пятнадцатилетним мальчишкой, который хочет сойти за восемнадцатилетнего. И подобрался, хотя смысла это давно не имело. Никто больше не спросит, сколько ему лет. Ни пятнадцати, ни восемнадцати уже не будет. Такова жизнь. Он заказал еще по кружке. Джек заметил, что погода славная; Лео заплатил, отметив про себя, что пиво тут на фунт дешевле, чем в Лондоне; подхватив кружки, вернулся к их крошечному столику, где сидела Хелен: прямая и совершенно трезвая.