– Я передам вашу просьбу, – повторил Шариф. – Но меня удивит, если она решит написать вам. Вообще-то вам не стоило говорить ей того, что вы сказали тогда. После ее письма. Она очень расстроилась.
Лео почувствовал, что краснеет: именно этих слов он сейчас стыдился, именно за них хотел извиниться. И понятия не имел, что ей вздумалось рассказать об этом отцу.
– Она написала вам глупое письмо, в чем потом раскаивалась, – начал Шариф. – Все мы иногда пишем нелепые письма, и порой, когда человек так раскрывается перед вами, он заслуживает куда большей снисходительности. Неужели так трудно? Думаю, я должен вас поблагодарить – по крайней мере, вы не были настолько легкомысленны, чтобы воспользоваться ее чувствами. Но будь вы… Впрочем, все давно кончено. Она дописывает свою работу. Так, говорите, вы возвращаетесь в Лондон?
Когда Лео прощался, Назия не покинула своего поста возле сына, Шариф тоже не встал, чтобы проводить гостя, – да, похоже, никому из них это и в голову не пришло. Он затворил за собой дверь. Снаружи ожидало такси, и человек, наблюдавший за Лео с той стороны дороги, тоже никуда не делся. Он был высоким и выглядел осунувшимся. Человек что-то крикнул, и, лишь когда Лео сел в машину и велел водителю доставить его на вокзал, слова сложились в его собственное имя – Лео Спинстер… Интонация говорившего сделала его почти неузнаваемым. Интересно, кто следующий пожмет ему руку, чтобы услышать прочувствованное: «Привет, я Лео Спинстер!»? Такси ехало дальше – теперь с переднего сиденья не доносилось ни звука. Счетчик показывал больше двадцати фунтов. Спустя пять минут Лео понял, почему силуэт, маячивший через дорогу, показался ему знакомым. К нему приходил Том Дик. Такой верзила, вымахал почти до двух метров. Что ему понадобилось? Он ведь довольно долго стоял на тротуаре напротив дома родителей Лео. Уже неважно; Лео не собирался это выяснять. Извиняться, пытаться унизить, спорить, оправдываться – да мало ли, что он задумал, – теперь все это останется в прошлой жизни. Такси подъехало к вокзалу; все, что требовалось, – купить билет и убраться отсюда. У него больше нет семьи. Он вернется в Лондон и станет учиться, и постарается заполучить работу. Кровь; уборка; дерьмо; мытье полов шваброй; человек ростом метр шестьдесят с гаком. Часы в автомобиле издавали «тик-так». Он очень хотел приносить пользу.
1
Всю дорогу до Пензанса Мафузу казалось: что-то застряло в его нижнем белье, завалилось за шиворот рубашки и вот-вот неприлично вывалится на пол. Он не ошибся. Так и случилось. Это оказалось конфетти. В последний момент подбежал новообретенный родственник и со словами: «Поздравляю, брат!» сунул пригоршню ему за шиворот. Мафуз не ожидал такого ни от Науаза, ни от кого-либо еще. Да и вообще – кажется, конфетти осыпают молодоженов, а не кидают его за ворот жениху. Ведь так?