Отец разорвал листовку на две, четыре, затем на восемь частей. Хадр весь сжался. Он не мог взять в толк, что он сделал не так. Разве плохо, когда мир? Он просто хочет, чтобы все были счастливы. Но тут отец объяснил: эти люди ненавидят свою страну и хотят от нее избавиться, стереть с лица земли; ими управляют фанатики, которые живут далеко отсюда. Он спросил Хадра, любит ли тот песню «Же рате мор дуаргули» [57]. Мальчик остолбенел. Прежде хозяин ни разу не спрашивал его, нравится ли ему та или иная песня. Но тот повторил вопрос, и на этот раз он промямлил: да, нравится. И ему пояснили: Дружелюбные не хотят, чтобы эта песня звучала на улицах. Все, что они хотят на них слышать, – священный Коран, вечный и неумолчный. «Дружелюбные…»
После чего даже Хадр понял: с Дружелюбными шутки плохи. Он отвернулся и сник.
В те дни новости осторожно передавались от дома к дому. Телефонный провод так и не восстановили после двадцать шестого. Стало известно, что дом можно покинуть на какое-то время, но до назначенного часа требуется вернуться. Выходил только Рафик, а вернувшись, сообщил, что тело, лежащее на улице, убрали и унесли. Когда он выходил, оно еще лежало. К его возвращению тела уже не было. Рафик не подходил близко. И это не единственный труп, обнаруженный им во время вылазки. А еще Хадр и Гафур: разойдясь в разных направлениях, они искали продукты, заказанные матерью.
В определенные часы выходить на улицу запрещалось. Дети и женщины оставались дома. Но новости все равно достигали их ушей. Время от времени отлучался из дома Рафик – никто не спрашивал куда. Возвращаясь, он приносил новости от друзей. Телефонный провод обрезали, но радио еще работало. Донося обрывки новостей, порой противоречивых. Много дней они толком не знали ни того, что сталось с Другом Бенгальцев: одни говорили, что он убит, другие – что брошен в застенки; ни о судьбе остальных. Сначала объявили о гибели писателей, потом оказалось, что они живы. На рынке Гафур встретил слугу еще из одного дома, и тот поведал, что пакистанцы убили тысячи людей в университете: просто согнали и расстреляли. В кои-то веки профессор Анисул не проронил ни слова. Гафур не мог назвать имен погибших. Может, ему их и назвали, да он не запомнил. Однажды Рафик вернулся с кое-какими доказательствами успеха. Этого-то – призыва вливаться в ряды борцов за свободу – он и ждал. Подпольная радиостанция объявила о создании правительства Бангладеш: сформированное в изгнании, отныне оно определяло политику независимого государства. Друг Бенгальцев сидел в тюрьме: как только начались убийства, он провозгласил независимость. Однажды они узнают все; пока же новости просачивались неравномерно, вперемешку со слухами о Дружелюбных.