Но ничего из этого она не сказала. «Нет, – следовало бы ей ответить доброй даме в регистратуре отеля, – у нас здесь есть родственники. Моя золовка, Садия. Ее мужа зовут Мафуз. Они живут в Лондоне, кажется, но мы с ними не общаемся. Они приехали сюда в семьдесят втором, к старому дядюшке, который тут уже жил.
Почему они сюда приехали? Наверное, думали, что, если останутся в Бангладеш, Мафуза посадят в тюрьму или расстреляют. Брата моего мужа убили, я уже говорила, и подстроил это Мафуз. Брата звали Рафик. Мухаммед Рафикулла. А полное имя моего мужа – Мухаммед Шарифулла, но все зовут его Шарифом. Понимаю, это сложно. Мы каждый день вспоминаем Рафика. А еще с родителями жил один милый занудный старичок, его тоже убили. Он был просто университетский профессор. Работал на том же факультете, где и Шариф, но начальником ему не был, только другом. Профессор Анисул! Глупый старичок. Зачем было его убивать, зачем было стрелять ему в голову во дворе мясной лавки и оставлять лежать там? Ну, спросите Мафуза, он знает зачем.
Нет, это была война. Война за независимость. В семьдесят первом – разве вы не слышали? Нет? Но вы же всегда мечтали съездить в Индию и посмотреть на Тадж-Махал?»
Все они были славные люди. Назия ничего им не сказала.
– Итак, – в своей обычной скорбной манере объявил Шариф, когда они остались наедине, – мы среди дикарей.
– Ну, все-таки это не конец света, – ответила Назия. – Но правительство поменялось, и Мафуз с Садией сбежали сюда. А потом правительство снова поменялось, и мы тоже сбежали сюда. Между нами нет никакой разницы.
– Вот только мы никого не убивали, – сказал Шариф. – Эти люди…
– Знаю, – откликнулась Назия. Эти люди теперь пришли к власти, те самые люди, что убили всех писателей, всех поэтов, всех ученых, всех университетских профессоров, до которых смогли добраться, в те последние ужасные дни семьдесят первого. Эти люди теперь управляли Университетом Дакки, решали, на что пустить бюджет, решали, что преподавать и кого назначить преподавателем. – Итак, мы среди дикарей.
Тот коротышка в тесном кабинетике в отделе по делам иммигрантов снова пошелестел бумагами из синей папки:
– Значит, если я все правильно понял, семья вашего мужа – это мать, которая, по вашим словам, не поедет в Англию, и две младшие сестры. Все они в Бангладеш. Еще кто-нибудь есть?
– Младший брат мужа умер, – быстро ответила Назия.
– И потому интереса для нас не представляет, – констатировал чиновник. – Больше братьев и сестер нет?
– Нет.
Они с Шарифом успели это обговорить. Она твердо придерживалась легенды. У ее мужа не три сестры, а две. А зятя вовсе нет. Зять у них появится только тогда, когда Долли или Бина выйдет замуж.