Поскольку Салли очень помогла им с домами в Уинкобанке: она торговалась и выясняла, сколько можно просить, – не было смысла притворяться, что она не знает, откуда у них берутся деньги. «О, новая прическа, – небрежно замечала она». Или: «Хотелось бы мне тоже менять диваны как перчатки. Увы, все уходит на одежду детям, арахисовую пасту и тому подобные интересные вещи». На самом деле прическу Назия не меняла, а диван Салли заметила лишь через полтора года: отличный, из магазина «Джи план», цвета овсяных хлопьев и страшно удобный, но уж точно не новый.
Однажды она приехала в Хиллсборо и сидела с ними на кухне, когда зазвонил телефон, что само по себе случалось нередко. Назия взяла трубку – и заговорила с другой частью света.
– Это госпожа Шарифулла?
– Да-да, я слушаю.
Незнакомый голос сообщил:
– Я Самир Хондкар. Сосед родителей Шарифа в Данмонди.
– С Долли что-то случилось? – спросила Назия.
Она так и не смогла понять, почему ей пришло в голову именно это. Списала это на присутствие Салли Моттишхед. С Долли все в порядке, сказал Самир, но она не в состоянии позвонить сама, поэтому попросила его об услуге.
Внезапно и скоропостижно умерла мать Шарифа.
– Как и отец, – сказала Назия.
И все. Она положила трубку, и страна, в которой она родилась, осталась далеко позади.
– Ты говорила с Бангладеш? – спросила Салли. И прошла за ней в коридор с чашкой кофе в руках. – Наверное, часто созваниваетесь. Уигги бы удар хватил. Однажды, когда я позвонила в Лондон до шести – вечером же дешевле, – она будто с цепи сорвалась.
Назия не обратила на ее слова никакого внимания.
– Что-то случилось? – наконец спросила гостья.
Через пять минут Назия согласилась, что лучше не звонить Шарифу, а приехать к нему на работу и сообщить новость о смерти матери лично. Порой Салли мыслила удивительно трезво и рационально. Она же нашла факультет и кабинет секретаря, миссис Ады Браунинг. Помощница Ады отвела Назию во внутренний кабинетик и принесла им с Салли по чашке чаю, а сама секретарь отправилась за Шарифом, который проводил лекцию. Вернувшись в аудиторию через несколько минут, она сообщила студентам, что профессор Шарифулла получил печальное известие и лекция отменяется. То, как они ринулись к выходу, возмутило Аду Браунинг. Нет, непременно надо поинтересоваться у этого Десмонда Бейкера, вечного зачинщика, понравится ли ему, если все примутся радостно вопить и распевать грубые песенки, когда умрет его мать.
Зря, конечно, Салли привезла Назию на факультет – ведь обратно ей пришлось везти обоих. Шариф мог сесть на заднее сиденье вместе с женой, как будто они ехали с шофером, но он крайне неловко проявил любезность: начал спрашивать, как у Мартина в этом году со студентами. Он слышал, что язык мало где теперь требуется. Лишь приехав домой, поблагодарив и отпустив Салли, предварительно согласившись с ее великодушным предложением взять к себе близнецов на время отъезда в Бангладеш, они смогли поговорить. И весьма результативно: требовалось принять решение до окончания занятий в школе.