Час спустя он вышел на веранду в задней части дома. Здесь шум был особенно оглушительным. Он выяснил: в верхних комнатах шестеро мужчин по очереди читали суры из Корана. Благоговейные распевы, тысячекратно усиленные, разносились серебристыми громкоговорителями на всю округу. Он ждал. Через две минуты дверь на веранду открылась: затюканный Гафур услужливо открыл ее и замер; вплыла Садия в белоснежном платке.
– Брат, хорошо ли вы доехали?
Шариф кивнул.
– У тебя очаровательные сыновья. И Аиша так выросла! У нас же, знаешь, уже двое детей. Умненькие и трудолюбивые, уверена, у них все будет хорошо.
– Наверное, ты ими очень гордишься, – быстро и пренебрежительно проговорил он.
– И мне сообщили, что вы больше не живете в Дакке. Я и не знала.
– Уехали десять лет назад. Живем в Англии, как и вы.
– Мы должны… – сказала Садия.
Но брат поднял на нее взгляд, который постарался сделать как можно более пустым. Точно смотрел сквозь нее, на голую белую стену. Где-то в доме звякала посуда, слышалось, как моют ножи и вилки. Готовить было нельзя, но соседи принесли круглые блюда, и Гафур с мальчиками-слугами так ненавязчиво, как только могли, предлагали гостям их содержимое.
– Я должен идти, – произнес Шариф.
– Брат… – Садия подобралась: теперь она заговорила серьезно. – Мы здесь на четыре дня, а потом должны вернуться в Англию. И пока мы здесь, мы должны кое-что обсудить.
– Продолжай.
– Наследство. Как его разделят.
– По обычным правилам, – сказал Шариф.
Не говорить же ей, что он предложит отдать свою долю младшей, Долли, реши она остаться здесь.
– Это-то так, – согласилась она. – Но каковы будут правила в нашем случае? Будет ли раздел среди четверых – или среди пятерых? Понимаешь, почему я задалась этим вопросом?
– Я об этом не думал, – сказал Шариф.
– Что было, когда умер отец? Видишь ли, нас не было – не смогли приехать. Оставили ли Рафику долю?
– Да, – ответил Шариф. И заговорил жестко: – Понимаю, куда ты клонишь, сестра. Тебе нужно знать, объявили ли младшего брата умершим. Верно – тело так и не нашли. Если я не ошибаюсь, мать до последнего надеялась, что он выжил – может, сидит в пакистанской тюрьме. Она бы никогда не потребовала признать его умершим. Так что в семьдесят четвертом ему полагалось две части отцовского наследства по доверенности. Понимаю, что ты хочешь сказать. Раз он не был объявлен умершим, вам полагается одна седьмая часть. Но, если законным порядком будет установлено, что ваш брат – что Рафик – ушел из жизни в какой-то из дней семьдесят первого года, вы получите одну пятую. Ощутимая разница, да, Понимаю, отчего это так важно тебе, сестра. И вот