– Заткнись, маленькая засранка! – огрызнулась старшая сестра. – Заметила, что бедного дедулю никто не обрекает на тебя? Что и понятно. В любом случае старость я намерена встретить в Австралии. Если повезет, еще до сорока меня слопает большая белая акула во время серфинга. А вот Джош пусть едет.
– И поеду, – сказал тот. – Я не прочь.
– Ну, значит, так… – подытожила Блоссом. Иногда ей не терпелось сбагрить дочерей с глаз долой.
В Шеффилд они приехали после четырех, и их ждали, но дверь никто не открыл.
– Какая жалость! – Блоссом извлекла из сумочки мобильный телефон. Вдруг отец спит? Из дома донесся звонок, но ответа не последовало. – Ума не приложу, зачем отдала папе свой ключ. Уже и не помню, почему он его просил.
Но не прошло и пяти минут, как хозяйка ближайшего дома, женщина азиатской наружности – эти соседи жили здесь уже лет восемь, – окликнула ее через забор.
– Он у нас. Сказать ему, чтобы возвращался? Или зайдете на чашку чаю? Думаю, второе будет быстрее.
– Надеюсь, он вам не надоел. – Поставив чемодан у крыльца, Блоссом в сопровождении Джоша вернулась к воротам и пошла по дорожке. Так, мужа зовут Шариф, а ее… а, Назия, точно.
– Вовсе нет, – ответила Назия. – Сегодня их регулярная вылазка в паб. Они очень любят это дело: мой муж и Имран Хан, может, знаете, терапевт из клиники. Вечно зовут меня с собой, но всякий раз, как ни странно, у меня оказываются неотложные дела. Доктор Хан ушел домой, но эти двое прекрасно проводят время.
В прихожей в глаза бросилась фотография пожилого джентльмена в серебряной рамке, а под столиком орехового дерева, на котором она стояла, – безупречно начищенные ботинки, по крошечному размеру которых Блоссом безошибочно угадала отцовские. Намек был понят, тем более что Назия была в чулках и без обуви. Блоссом разулась и велела разуться Джошу. Из соседней комнаты доносился голос ее отца, оживленно восклицавшего:
– Чушь! Чушь!
– Они тут, кажется, говорят о принцессе Диане, – пояснила Назия, открывая дверь. – Часа уже два как. И никак не закончат. Хилари, смотрите, кто пришел!
Отец обернулся к Блоссом и Джошу – нет, не с гневным, но с радостным и возбужденным видом. Шариф, муж Назии, бродил вдоль длинного окна в сад. Он обернулся к ним со слегка удивленным выражением лица.
– Ты раненько, моя хорошая, – сказал отец. В голосе его не слышалось раздражения. – Глядите-ка, и Джош! Шариф, я могу смотреть людям в глаза: наконец-то один из моих потомков оказался таким же умным, как твои дети. Джош получил бакалавра с отличием!
– Звучит впечатляюще, – заметила Назия. – Знать бы только… Так или иначе – молодец.