В самом начале он несколько раз прокололся, но мюзиклы с танцами – вот что Рубилинн нравилось по-настоящему. И Лео их тоже любил. Обычная пьеса, хотя и с участием звезды сериала «Друзья», имела куда меньший успех, хотя сам сериал Рубилинн любила и радостно захлопала в ладоши, увидев, как «Росс» оказался на сцене всего в нескольких десятках метров от их кресел. Хваленая постановка «Весело уходим мы» Стивена Сондхайма (без танцев), как он заметил, ее не особенно впечатлила. После она вежливо и покорно поблагодарила. Ей не понравилось – да и ему тоже. Пару лет он считал, что какой-нибудь старожил Вест-Энда больше придется ей по вкусу. Когда он подарил Рубилинн «Чикаго», спектакль шел уже десять лет и порядком выдохся: у постаревших танцовщиц раздобрели бока. После чего Лео собрался и стал лучше стараться. Прошлогодняя «Цыганка» с Имельдой Стонтон, решил он, имела куда больший успех: трогательный мюзикл, местами смешной, с отличными песнями и танцевальными номерами. Кажется, она едва ли не больше всего пришлась по душе его жене. В этом году он колебался: новый диснеевский «Аладдин», красочный, бесхитростный и совершенно точно интересный – или же «взрослая» «Смешная девчонка», которая шла в том же симпатичном театре, что и «Цыганка». Оттуда рукой подать до «Савой гриля», где они до этого ужинали. Именно так, по представлениям Рубилинн, а значит, и Лео, должен выглядеть первоклассный ресторан. Он подслушал, как она рассказывает об этом Сэнди много дней спустя, вспоминая все: от нарядных сложенных салфеток до крохотных чашечек вкуснейшего кофе пару часов спустя. В конце концов, раз в год можно потратить четыреста фунтов на выход в свет. Этого вечера ждали, о нем вспоминали – порой спустя годы. Он любил жену.
В тот вечер он сидел наверху перед стареньким компьютером и думал о любви. Он уже намеревался оплатить два билета на «Смешную девчонку» в день рождения Рубилинн, приходившийся на субботу. Сначала сайт сообщил, что удержит отложенные билеты на полчаса, а теперь – что от них осталось две минуты. Лео медлил. Видимо, у Рубилинн были причины согласиться выйти за него замуж: не доводы рассудка и здравого смысла, но чувства, к тому же, кажется, разделенные. Он подумывал о том, чтобы жениться на доброй, разумной девушке, стать ей поддержкой и опорой; да и обрести нового себя – понеся наконец заслуженное наказание. Но вышло так, что именно Рубилинн пришлось платить за его намерение искупить отцовский брак. Она-то не заслужила мужа, которому приходится всякий раз напоминать себе, что он ее любит. По правде говоря, теперь, спустя четырнадцать лет, любовь удобно расположилась в уголке, который освободился путем многократного самоубеждения – как собака, которая каждую ночь возвращается на примятую лежанку в траве; ее же чувства – почтение, уважение и понимание того, что было бы, не женись он, – остались неизменны. И он снова напомнил себе: я люблю жену, и, в конце концов, браки заключаются не в серебристых чертогах, отделанных в стиле ар-деко, пока певичка, прочистив горло, за гонорар играет в песне любовь.